Стервы - [2]
Домой? Да, всего несколько миль — сущие пустяки, если ехать на автомобиле, но Глории казалось, что до дома несколько тысяч миль. Великолепный «мерседес» отца (взятый тайком из гаража, когда шофер отправился спать) словно манил ее, сверкая в свете уличных фонарей. Наверное, ей действительно надо было просто взять и вернуться на такую знакомую улицу Астор-стрит, окаймленную деревьями, — тихую, спокойную и до невозможности скучную. К часу ночи она преспокойно могла проскользнуть в свою спальню и даже успеть бегло просмотреть несколько билетов к завтрашнему экзамену по истории Европы. Но разве не этого вечно ждут от нее все окружающие? И она, как послушная девочка, будет всегда выбирать только то, что безопасно?
Нет, сейчас она просто не могла уйти — ведь только одна дверь отделяла ее от того, чтобы совершить первый и единственный в жизни бунтарский поступок. Она уже пришла сюда, теперь надо только пробиться внутрь.
Глория снова забарабанила в дверь. Окошко приоткрылось чуть-чуть.
— Снова ты? Классная у тебя фигура, детка, но если ты сию же минуту не отправишься домой к папочке, я позову охранников…
— Минутку. Я прошу только об одном — дайте мне подсказку, одну-единственную. — Она надула накрашенные яркой, клубничного цвета помадой губы, потому что… ну, в кино это всегда помогало. — Если я угадаю с первой попытки — значит, мы проходим. А если нет, мы исчезаем.
Глаз прищурился угрожающе.
— Ты что же думаешь, здесь что-то вроде вечеринки, где играют в «угадайку»?
— Вот уж, право, не знаю, — холодно ответила Глория. Она слышала, как внутри заиграл оркестр и на улицу полились приглушенные мелодии джаза. — На вечеринки я не хожу. А игры приберегаю для мужчин.
— А этот, — Глаз взглянул на Маркуса, — вроде как настоящий громила? А что, разве нет?
— Гло, ты послушай! Это я громила? Ха-ха! — Маркус рассмеялся во все горло.
— Добрó. — Глаз закатился вверх. — Вот тебе подсказка: это неприличное действие, для которого ты еще слишком молода.
— Легко, — подпрыгнул Маркус. — Это…
— Ответить должна девушка, иначе я эту дверь закрою перед вашим носом навеки.
Слово так и вертелось у Глории на языке. Еще бы — вчера на уроке биологии лучшая подружка Лоррен написала ей записку как раз с этим выражением:
«Ах, божже мой! Вельду, с которой мы вместе работаем влаборатории, только что выгнали…в прошлое вскрс на танцульках ее застали в туалете, когда КАПИТАН футбольной команды добросовестно ее…»
— Натягивать, — хрипло прошептала Глория и сразу залилась румянцем смущения: ей пришлось произнести вслух самое грубое слово, каким она могла назвать секс.
Глаз закрыл окошечко и распахнул дверь.
— Добро пожаловать в «Зеленую мельницу».
Она словно попала в рай для бунтарей.
Под потолком зала, лишенного окон, висело густое облако табачного дыма — казалось, здесь не было ни одного человека, в чьих руках не дымилась бы сигарета. Это облако пронизывали, переливаясь и играя, яркие лучи света с эстрады, от усыпанных блестками платьев дам, от хрустальных бокалов, в которых пенилось шампанское. В передней части зала — барная стойка из красного дерева, у которой толпилось множество респектабельных мужчин в костюмах-тройках или в смокингах; они нежно согревали в руках небольшие пузатые бокалы, наполненные янтарной жидкостью, и попыхивали толстыми сигарами. Вдоль стены располагались обитые зеленым плюшем кабинки, и в них сидело еще больше мужчин; у этих глаза бегали, а каждая фигура излучала ощутимую угрозу, даже когда они мирно жевали гамбургеры или шлепали по столу картами.
Среди всех этих мужчин так и порхали, сияя в ярких вспышках света, юные бунтарки. Глории было известно, что так нынче именуют себя женщины, которые стараются держаться независимо. Беззаботные и шикарные, будто только что сошедшие с глянцевых обложек журнала мод «Вог» или с афиш очередного экстравагантного голливудского фильма. В этом баре они были повсюду. Лениво изгибались, поигрывали длинными сигаретами, зажатыми в унизанных кольцами пальцах, отплясывали чарльстон, рисуясь каждым движением, и бесстыдно флиртовали, то и дело надувая губки и потягивая коктейли. Они чем-то походили на экзотических птичек: на обнаженные плечи наброшены огненно-красные боа, отделанные серебром шляпки украшены плюмажами из павлиньих перьев, помада цвета бычьей крови безукоризненно обрисовывает изгибы губ, а с шей свисают бесчисленные нитки матово блестящих жемчугов, платья усыпаны блестками, всюду сверкают фальшивые бриллианты. И так много не прикрытого одеждой тела. Даже на морских пляжах Глория никогда не видела женщин, обнаженных до такой степени.
Нигде еще она не чувствовала себя такой белой вороной. В лорелтонской женской школе высшей ступени она была президентом «Общества почета», примером для всех прочих девочек. Но здесь Глория показалась себе такой бедно одетой неумытой провинциалкой — может, откуда-то из Арканзаса, — с которой никто не хочет садиться за один столик даже на большой перемене. Ее платье из шифона персикового цвета, без рукавов, с тонким кружевом по плечу и с юбкой-колоколом, безнадежно устарело для здешних бунтарок. На их фоне оно смотрелось слишком длинным, слишком простеньким — более того, в полутьме оно стало казаться розовеньким, подумать только! Как будто Глория явилась прямиком из викторианской эпохи.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Американка Селин поступает в Гарвард. Ее жизнь круто меняется – и все вокруг требует от нее повзрослеть. Селин робко нащупывает дорогу в незнакомое. Ее ждут новые дисциплины, высокомерные преподаватели, пугающе умные студенты – и бесчисленное множество смыслов, которые она искренне не понимает, словно простодушный герой Достоевского. Главным испытанием для Селин становится любовь – нелепая любовь к таинственному венгру Ивану… Элиф Батуман – славист, специалист по русской литературе. Роман «Идиот» основан на реальных событиях: в нем описывается неповторимый юношеский опыт писательницы.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Мы приходим в этот мир ниоткуда и уходим в никуда. Командировка. В промежутке пытаемся выполнить командировочное задание: понять мир и поделиться знанием с другими. Познавая мир, люди смогут сделать его лучше. О таких людях книги Д. Меренкова, их жизни в разных странах, природе и особенностях этих стран. Ироничность повествования делает книги нескучными, а обилие приключений — увлекательными. Автор описывает реальные события, переживая их заново. Этими переживаниями делится с читателем.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.