Стерва, которая меня убила - [62]

– Она права, – согласился Окуркин.

Несколько мгновений Амбал напряженно искал выход из тупика. Я видел, как играли желваки на его скулах.

– Черт с вами, – произнес он. – Я выбрасываю пистолет.

Он медленно поднял руку с «макаровым» над головой и швырнул оружие назад. Пистолет улетел в темноту и упал в кусты.

– А может быть, у тебя в штанах еще что-то лежит? – настороженно спросил Окуркин, не опуская ружье.

– То же, что и у тебя, – ответил Амбал.

– У него больше нет оружия, – заверил я.

– Что ж, ладно, – успокоился Окуркин и опустил ружье.

Лисица встала, быстро подошла к Амбалу, взяла чемодан и отнесла его ближе к костру.

– Гоните ключ! – сказала она.

– Ага, разбежался! – с возмущением ответил Амбал. – Сначала вы должны выбросить ружье!

– Я его не выброшу! – наотрез отказался Окуркин. – Оно дорого стоит.

– Тогда отдайте мне магазин!

Окуркин вопросительно посмотрел на Лисицу, нерешительно отстегнул магазин и кинул его Амбалу. Тот поймал его, покрутил в руке и принялся извлекать патроны. Они сыпались ему под ноги, словно семечки из подсолнуха. Опустевший магазин Амбал зашвырнул в кусты.

– Еще один патрон у тебя уже в стволе, – сказал он Окуркину.

Тот сделал вид, что совсем забыл о такой мелочи, передернул затвор, и патрон выпрыгнул из ружья.

– Кинь его подальше! – потребовал Амбал.

Я почувствовал, как в моей душе нарастает тревога. Амбал умело и дотошно разоружал Окуркина. И хотя он сам был безоружным, с ним оставались его мышцы. Наверняка он блестяще владеет приемами рукопашного боя, в чем нельзя было заподозрить тщедушного Окуркина. И тем более меня. Как бы там ни было, Лисица вела себя достаточно спокойно. Похоже, что ее интуиция не подавала сигналов тревоги.

Удовлетворившись результатом, Амбал приблизился к чемодану. Ни я, ни Лисица не заставили себя долго ждать и тоже подошли к объекту наших страстей. Последним замкнул круг Окуркин.

– Прежде чем вскрыть чемодан, – весьма торжественно произнес Амбал, – я хотел бы определиться, на какую долю каждый из нас будет претендовать.

– А я сначала хотела бы выяснить, – претенциозно ответила Лисица, – на что мы вообще можем претендовать. Что в чемодане? Сколько там бриллиантов? Сколько они стоят?

Амбал посмотрел на меня, затем на Окуркина, словно хотел убедиться, что никто из нас не способен дать исчерпывающий ответ.

– Я объясню, – произнес он, – чтобы никто больше не задавал глупых вопросов. Все украшения, которые лежат здесь, уже поделены на лоты – это право хозяев. И у каждого лота есть стартовая цена. Эту стартовую цену мы и будем делить.

– А вы знаете цены всех лотов? – спросила Лисица, заламывая от нетерпения пальцы.

– Конечно, – ответил Амбал. – Хозяева драгоценностей сами назвали все цены. Потому что от суммы стоимости драгоценностей определяется процент, который идет на оплату доставки и охраны.

– Так они наверняка занизили сумму, чтобы вам поменьше заплатить! – сказал Окуркин. – Так не пойдет! Это надувательство!

– Никакого надувательства, – ответил Амбал, снисходительно глядя на Окуркина. – Коллекционерам невыгодно занижать сумму, потому что от нее зависит величина страховки. Сколько заявят, столько и получат в случае хищения. Ясно?

– Короче! – перебила Лисица. – Какая цена лотов?

В наступившей тишине громко прокричала какая-то ночная птица да треснуло полено в костре.

– Один миллион двести двадцать пять тысяч, – ответил Амбал.

– Чего? – резко выкрикнула Лисица и в порыве нетерпения наступила мне на ногу. – Чего один миллион двести двадцать пять тысяч?

– Долларов, милая моя. Долларов.

Мне даже дурно стало от такой суммы. Окуркин присвистнул. Лисица прижала ладони к груди, опасаясь, наверное, что сердце выпрыгнет, и тихо произнесла: «Ой!»

Амбал обвел всех взглядом, наслаждаясь эффектом.

– Ну как? – спросил он. – Уже посчитали, сколько каждому причитается? По триста тысяч баксов!

– По триста шесть тысяч, – поправил Окуркин.

– Уж если быть совсем точным, то по триста шесть тысяч двести пятьдесят, – холодным тоном заметила Лисица. – Но… но с чего вы взяли, что сумму надо делить поровну?

– А как иначе? – пожал плечами Амбал.

– По справедливости! – твердо ответила Лисица и толкнула меня в плечо. – Ты чего молчишь? Разве не так?

– Так, – ответил я, понимая, что большого мордобоя не избежать.

– Позвольте выяснить, – иронично произнес Амбал. – А что такое «по справедливости»?

– Это значит, – отчетливо проговаривая слова, сказала Лисица, – что каждый должен получить адекватно вложенному труду.

– Ха-ха-ха! – искусственно рассмеялся Амбал. – Это еще что за социалистические лозунги?

Окуркин вдруг зашевелился, как червь на рыболовном крючке, и, по-моему, крепко пожалел о том, что расстался с патронами. «Социалистический» принцип вряд ли устраивал его, потому как его трудовой вклад был весьма скромным.

– В общем, так, – ультимативно объявила Лисица. – Делиться со всеми поровну я не намерена! Потому что имею право получить компенсацию за все свои моральные и материальные убытки!

Тут я вспомнил про свои материальные убытки, но вслух об этом не сказал.

– Интересно, что это за убытки? – спросил Амбал.

– Начнем с того, что я первая узнала о предстоящем аукционе «Сотби»!