Степные волки - [13]

Нас запустили в учебный класс — аккуратный барак, который все время был на замке. Приютские расселись за партами, которые были нам малы. А Джузеппе, который исполнял обязанности учителя, раскидал на каждое место по куску дешевого пергамента, и мы замерли в ожидании Хайнтли Дортраса.

Прошло немного времени, и важный гость, высокий мужчина с окладистой седой бородой, прибыл. Выслушав доклад мадам Эры, он сразу же прошел в класс и остановился на середине барака, в том месте, где должен стоять учитель и делиться с учениками книжной премудростью.

Тишина. Жрец, молча, ни слова ни говоря, медленно пошел вдоль рядов, при этом пристально всматриваясь в лицо каждого. Его молчание подавляло и угнетало, но никто пикнуть не смел, все застыли, словно каменные изваяния. А когда Хайнтли Дортрас посмотрел на меня, то показалось, что сейчас жрец узнает все мои самые сокровенные тайны, докопается до того, что мы совершили минувшей ночью, и прикажет воспитателям запороть меня до смерти. Но ничего не произошло. Он отвел взгляд и, пройдя меж рядов, вновь остановился. После чего густым басом запел поминальную молитву в честь умершего герцога Конрада Третьего Штангордского.

Мы встали и, по мере наших знаний, стали повторять за ним. Разумеется, молитву я не знал и только открывал рот, пытаясь попасть в такт с другими и так мы простояли четверть часа. Жрец окончил поминовение, благословил нас, распрощался на выходе с мадам Эрой и отбыл.

Наш отдых продолжался до полудня, а потом случилось то, чего я все время ждал. В сопровождении стражников пришли городские мортусы, которые доставили уже начавшие пованивать тела Матео и Гильома.

Не могу сказать, что кто–то горевал о наших воспитателях, ибо не было такого. Вот разве что мадам Эра, но она сожалела лишь о проверенных временем надежных работниках, но никак не о людях.

Мертвецов сгрузили возле нашего барака и, по иронии судьбы, хоронить их выпало мне, Звениславу и Курбату. Как самым крепким.

Покидав тела воспитателей на строительные носилки, мы оттянули их к забору. А потом вырыли две ямы и, скинув туда трупы, закопали.

До вечера просидели в кустах, на импровизированном приютском кладбище. Не столько перемывая косточки Матео и Гильому, сколько вспоминая тех, кто был похоронен с ними рядом.

— А я говорю, — доказывал свое Звенислав, указывая на куст дикой смородины, — что здесь Вышата похоронен, которого на стройке балкой придавило.

— Нет, — Курбат был немногословен, — то Дива, точно знаю, сам ее хоронил.

— А где тогда Вышата? — не успокаивался Звенислав.

— Он правее, где черемуха.

— Где черемуха, там Ясна, — мой друг поник головой, вспомнив родную сестру.

— Хватит, — прервал я товарищей. — Здесь на одном месте по три–четыре человека схоронено. Сначала хоронили тех, кто в первую зиму от голода помер. Потом через три года холода большие случились, опять всех тут клали. А затем уже тех, кто за остатние шесть лет преставился.

Курбат пожал плечами и его горб забавно качнулся. Смешно мне не было, но какую–то неловкость я почувствовал. Горбун, который пока разговаривал, забывал о своем увечье, видимо, почуяв смену моего настроения, нахмурился и засобирался.

— Пойду, — пробурчал он.

— Погоди, — остановил я его.

Он исподлобья посмотрел на нас и спросил:

— Чего еще?

— Ты как, теперь всегда с нами или опять сам по себе?

Горбун задумался, крепко так, серьезно и сосредоточенно. Так из всех наших, только он умел.

— До конца? — уточнил он.

— Да. До самого последнего часа.

— Пусть будет так, — поддержал меня Звенислав.

— Тогда в полночь встретимся на этом месте, дело будет, — отозвался Курбат и улыбнулся, как и должен улыбаться четырнадцатилетний парень, а затем развернулся и направился к баракам.

Чуть погодя, вслед за ним из кустов вышли и мы. Потолкались по двору, никто нас никуда не гнал и, воспользовавшись этим, мы завалились спать. Если все будет как обычно, то этой ночью нас ждут новые приключения.

Глава 5

Штенгель.

Когда совсем юным стажером Гельмут Штенгель попал в сыскное бюро при Управлении Тайной стражи, его направили к самому Густаву Кремору, грозе всего преступного дна столицы герцогства Штангордского. И он был горд. Ведь его взяли в Тайную стражу. Именно его, единственного из всего благородного молодняка, поступившего в этот год на службу. Поэтому, совершенно естественно, что окрыленный стажер ожидал увидеть перед собой модного сурового франта в темном плаще, полумаске и тяжелой рапирой на боку. Только так и не иначе воображение рисовало ему образ знаменитого Кремора. Но реальность жестокая вещь и она оказалась иной.

В грязной комнате, куда отправили Штенгеля, сидел низкорослый старичок со сморщенным словно печеное яблоко лицом и выбитыми зубами. А одет он был, будто бродяга: засаленные брюки, штопаный сюртук с чужого плеча, грязная сорочка и стоптанные ботинки. Как же в этот момент он был разочарован. Словами не передать.

— Мы не собаки, — такими были первые слова, которыми встретил стажера Густав Кремор.

— Не понял… — пролепетал Штенгель.

— Мы крысиные волки, — продолжил знаменитый сыскарь. — Наша задача стать такими же, как преступники, впустить в себя грязь и уподобиться этим падшим людям. Только после этого мы начинаем понимать поступки воров, и можем предугадывать их деяния. Ты не в Городской страже, сынок, а в Тайной. И наша задача не только ловить преступников, но и использовать чужие таланты на благо нашего герцога. Понимаешь, про что я?