Степные империи Евразии: монголы и татары - [49]
В целом военно-административная структура империи представлена в Приложении (Схема 1).
Сопоставление монгольской системы крыльев с аналогичными структурами у кочевников III в. до н. э. — XIII в.
Обратимся к Табл. 3. Получается, что почти все государства, созданные кочевниками, делились на крылья, иногда с центром. Допускаю, что в отношении многих из них сведения о центре в источники не попали. Лишь для крупнейших держав характерна полиэтничность крыльев. Военно-административное устройство Монгольской империи в период ее могущества по разбираемым показателям имеет полное сходство со структурой тюркских каганатов VI–VIII вв. Вообще система крыльев Еке Монгол улуса, а также в улусах Джучидов и Хулагуидов находит наиболее близкие соответствия у хунну и древних тюрок.
Для проверки этого вывода сравним территориальные разделения туцзюэ и монголов. Монгольская империя и первый Тюркский каганат располагались практически на одних и тех же территориях, причем охватывали не только евразийский степной пояс, что объяснялось бы номадизмом завоевателей, но и горные районы Средней и Центральной Азии, а также места проживания оседлых земледельцев. Идентичны южные границы каганата конца VI в. и империи конца 20-х гг. XIII в. (когда Чингис-хан закончил завоевания на западе) с Тибетом и Ираном. Границы крыльев двух империй абсолютно совпадают, и здесь уже нет однозначного объяснения естественно-ландшафтными факторами. Пожалуй, в данном случае наследие предшественников проявилось наиболее ярко. Созданная по образу и подобию государства Ашина, Монгольская империя продолжила кочевую государственную традицию.
Крылья и соправительство отражали разные стороны одного и того же явления — дуализма в управлении. Между этими двумя ипостасями дуализма существовало географическое несоответствие. Граница между имперскими крыльями проходила в районе Алтая (Горного, Монгольского и Гобийского); рубежом территорий, подвластных старшему и младшему соправителям, считалась Амударья (исключая краткий период раздела Чагатайского улуса при Мункэ и Бату). Это демонстрирует определенную самостоятельность института соправительства по отношению к системе крыльев.
Престолонаследие
Этот вопрос не относится непосредственно к сфере административного строительства, но логически вытекает из его принципов. Компетенция правителей определяла и их права на высшую ступень иерархии в империи. Наследование престола в империи и улусах не было законодательно оформлено, значит, оно регулировалось традицией. В одном пункте ученые солидарны: хан реально или формально избирался на курултае. Но основания для избрания нового государя трактуются по-разному. Одни исследователи полагают, что кааном или улусным ханом становился «достойнейший из Чингисидов», указанный в завещании предыдущего правителя[572]. Другие считают, что на троне мог оказаться любой Чингисид в силу своей принадлежности к правящему роду[573]. Третьи придерживаются мнения, что на царский венец имели право в первую очередь старшие родственники[574]. Четвертые утверждают, что сын наследовал отцу[575]. Наконец, некоторые исследователи вообще отказывают монгольской государственности в четком порядке престолонаследия[576]. Интерес историков к этой, казалось бы, частной проблеме показывает ее значение для понимания особенностей государственного устройства Монгольской державы. Диссонанс мнений демонстрирует неполную изученность данной темы. Поскольку в источниках не зафиксированы какие-либо нормы по этому поводу, то приходится, так же как и при разборе соправительства, опереться на отдельные факты и выделить из конкретных ситуаций общие и особенные черты наследования. Прежде всего следует установить, кто имел принципиальное право и возможность обладать монаршим саном.
Высшие посты в кочевых государствах (каганы, ханы-правители уделов, верховное военное командование) обычно предоставлялись людям, принадлежавшим к одному правящему клану: Люаньди у хуннов, Ашина у древних тюрок, Яглакар у уйгуров, Елюй у киданей и т. д. Соответственно, вся держава расценивалась как достояние данного рода, и остальные роды и племена, включенные в нее, считались подданными клана-гегемона. Происхождение родового принципа управления одни исследователи объясняют дублированием первобытнообщинных институтов, другие — наличием их пережитков[577], третьи — необходимостью поддержания дисциплины в армейских частях за счет солидарности родственников в боях[578], четвертые — сакрализацией племенного вождя и его родичей в период выделения административных должностей в общине[579]. Родовой принцип нашел воплощение и у монголов в XIII в. Но в его реализации были нюансы, приводившие историков к спорным и противоречивым заключениям. Так, если допускать, что империя представлялась ее основателям как собственность рода и уделы соответственно распределялись между его членами[580], то почему Чингис-хан, принадлежавший к роду борджигинов, раздал огромные улусы только сыновьям, а многочисленные сородичи-борджигины получили мелкие владения в Монголии и Северном Китае? Почему наследником был назначен Угедэй в обход братьев Чингисхана Хасара и Тэмугэ-отчигина, которые имели право на престол
Книга посвящена истории крупного средневекового государства, располагавшегося на территории современных России и Казахстана, — Ногайской Орды, которая возникла в ходе распада Золотой Орды в XV в. и прекратила существование в первой трети XVII в. Подробное исследование политической истории ногайской державы сопровождается очерками по отдельным проблемам: территория, население, экономика, культура и т.д Рассматриваются связи Ногайской Орды с соседними государствами и народами, в том числе с татарскими и среднеазиатскими ханствами, Казахским ханством, Турцией, Кавказом.
В книге рассматривается столетний период сибирской истории (1580–1680-е годы), когда хан Кучум, а затем его дети и внуки вели борьбу за возвращение власти над Сибирским ханством. Впервые подробно исследуются условия жизни хана и царевичей в степном изгнании, их коалиции с соседними правителями, прежде всего калмыцкими. Большое внимание уделено отношениям Кучума и Кучумовичей с их бывшими подданными — сибирскими татарами и башкирами. Описываются многолетние усилия московской дипломатии по переманиванию сибирских династов под власть русского «белого царя».
Книга известного отечественного востоковеда посвящена основным вехам политической истории, особенностям социального устройства и хозяйственного уклада Золотой Орды в XIV веке, в период ее наивысшего подъема и начала упадка накануне Куликовской битвы. Золотая Орда была одним из самых обширных и могущественных государств Средневековья, от отношений с которым зависели судьбы окрестных стран и народов. В массовом сознании она представляется державой-поработительницей русских земель. Однако история Золотой Орды не ограничивалась контролем над русскими данниками и набегами на соседей.
В книге исследуются кочевые традиции в государственности монголов XIII в., использование их Чингисханом при завоевании соседних народов и строительстве Монгольской империи.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Эта книга — не учебник. Здесь нет подробного описания устройства разных двигателей. Здесь рассказано лишь о принципах, на которых основана работа двигателей, о том, что связывает между собой разные типы двигателей, и о том, что их отличает. В этой книге говорится о двигателях-«старичках», которые, сыграв свою роль, уже покинули или покидают сцену, о двигателях-«юнцах» и о двигателях-«младенцах», то есть о тех, которые лишь недавно завоевали право на жизнь, и о тех, кто переживает свой «детский возраст», готовясь занять прочное место в технике завтрашнего дня.Для многих из вас это будет первая книга о двигателях.
Военно-политический крах Франции летом 1940 г. явился одним из поворотных моментов Второй мировой войны, который предопределил ее ход и тем самым повлиял на будущее всего европейского континента. Причины сокрушительного поражения французской армии, с 1918 г. считавшейся одной из сильнейших в мире, и последовавшего за ним падения Третьей республики, по сей день вызывают споры среди историков. Вытекали ли они из всего хода социально-политического и экономического развития Франции после Первой мировой войны? Что было первично – военное поражение или политический кризис французского общества, не нашедшего ответов на вызовы эпохи? Какую роль в этих драматических событиях сыграли отдельные исторические фигуры – Эдуард Даладье, Поль Рейно, Филипп Петэн, Шарль де Голль? В данной книге предпринята попытка дать ответы на эти вопросы.
Монография посвящена рассмотрению восприятия событий Куликовской битвы в общественном сознании России на протяжении XV–XX столетий. Особое внимание уделено самому Донскому побоищу и его осмыслению в ранних источниках, а также в исследованиях, публицистике, художественных произведениях, живописи. На оценки влияли эсхатологические воззрения, установки Просвещения, господствовавшие идеологические течения, а также внешнеполитические и внутрироссийские события. В настоящее время изучение эпохи Дмитрия Донского переживает подъем.
Летописец содержит подробные и уникальные сведения о строительстве городов, военных походах, событиях опричнины и Смуты. Первое монографическое исследование памятника включает его всесторонний анализ. Убедительно показано возникновение его основной части в приказной среде в 1611–1613 гг. под пером московского дьяка Нечая Перфильева. Автору удалось выявить источники памятника: летописи, разрядные записи, окружные грамоты царя Василия Шуйского, записи устных рассказов и наблюдений составителя. Летописец интересен как памятник историографии и как записки современника событий, а также особой манерой изложения.
Книга посвящена анализу источников и современных точек зрения по вопросу образования Древнерусского государства. Рассматривается весь комплекс письменных и археологических источников по генезису восточно-славянского государства. В работе представлены теоретические аспекты понятия государства, причины и пути его возникновения. Ряд проблем — роль скандинавского элемента, гипотезы существования «северной конфедерации племен» и «Русского каганата» — исследуется на широком фоне международных отношений раннесредневекового периода.