Степени приближения. Непридуманные истории (сборник) - [14]

Прилетели в Москву и прямо из аэропорта поехали в эту высотку сталинских времен. Пока добрались до “Украины”, было уже поздно. Город был украшен к празднику, на стенах домов сверкали гирлянды огней, и, несмотря на поздний час, в фойе гостиницы толпился празднично одетый народ. Мы зарегистрировались, получили номер и когда зашли с нашими чемоданчиками в лифт, увидели, что там стоит лифтёрша в халате мышиного цвета и какой-то коротенький толстячок в чёрном костюме и галстуке бабочка. Вид у него был явно заграничный. Услышав, что мы попросили наш двенадцатый этаж по-русски, лифтёрша просияла и сказала:

– Вот хорошо-то! Вы по-иностранному понимаете? Этот вот гражданин чего-то просит не по-нашему, а я не понимаю. Может вы разберёте, что ему надо?

Тогда я повернулся к этому округлому человечку и спросил сначала по-немецки, а потом по-французски, что у него за проблема? Он ничего не понял и затараторил по-английски. В то время мой английский был в зачаточном состоянии, но я всё же разобрал следующее:

– Я только что прилетел из Техаса. У меня тут в Москве бизнес – продаю русским завод по производству бройлеров.

Мой словарный запас был ещё очень невелик и я решил, что он говорит про кипятильники, но уж после сообразил, что бройлеры это гибридные цыплята. Я ему что-то ответил по-английски, вроде “О-кей, я понимаю” и толстячок обрадовался, что его наконец понимают, вынул из кармана визитную карточку, сунул её мне и затараторил:

– Я летел через Лондон, там в Хитроу у меня был завтрак. Вы знаете английскую еду? В рот взять нельзя! Так я почти всё на тарелке оставил, думал лучше в Москве поем. Мне говорили в России еда вкуснее. Вот, а тут у них какой-то праздник и всё закрыто. Говорят надо ждать три дня, а я кушать хочу сегодня! В ресторане берут только рубли. У меня нет рублей. У меня доллары. Они нигде не берут доллары! Я спросил в отеле, но они не меняют, говорят надо в банк идти. Все банки закрыты на три дня, а я голодный!

Мне показалось, что американец сейчас захнычет. Он полез в карман, достал из бумажника сто-долларовую бумажку и стал её мне совать:

– Вот, пожалуйста, поменяйте мне сто долларов на рубли. Я кушать хочу.

Мне только не хватало, как менять ему валюту в гостинице, где у стен есть уши, да ещё в присутствии лифтёрши, которая наверняка под серым халатом носит погоны. Мы с женой в то время серьёзно думали об эмиграции и были очень осторожны, чтобы не попасться на какую-то провокацию. Обмен валюты частными лицами в Союзе был страшным преступлением. Естественно, я ему сказал, что доллары менять не могу. Он тогда стал хныкать и угрожать, что прямо сейчас вот тут же в лифте возьмёт и умрёт голодной смертью. Тогда моя сердобольная жена сказала:

– Жалко мужика. Давай его покормим, а то ведь действительно помрёт в лифте и будет международный скандал.

После этого я сказал лифтёрше, чтобы отвезла нас на самый верхний этаж, в кафетерий. Там мы его усадили за стол и спросили у официантки, что у них есть в этот поздний час? Она сказала, что остался салат оливье и ещё она может сделать яичницу. Мы это заказали, заплатили, и тем спасли жизнь американцу из Техаса и сделку по цыплятам. Наевшись и заметно воспрянув духом, американец опять начал совать мне доллары в оплату за пищу, прямо под бдительным взором официантки. Я твердо сказал – нет, мы с ним тепло простились и отправились в свой номер.

На следующее утро мы поднялись в тот же кафетерий на завтрак. Набрали себе еду в буфете и сидели за столиком, разглядывая посетителей. Иностранцев было не много, в основном русскоговорящие товарищи с номенклатурными физиономиями, да ещё те, кто смог тут поселиться по блату, вроде нас. Когда мы допили свой кофе и собирались встать из-за стола, в кафетерий зашёл наш вчерашний знакомый из Техаса. Лицо его было довольное – видимо где-то он всё же смог поменять деньги. Увидев нас, он расплылся в радостной улыбке, подбежал, стал пожимать нам руки, благодарить, а потом сказал: “У меня будет совесть нечиста, если я это так оставлю. Возьмите хоть это”, а потом вынул из кармана бумажку в пять долларов, положил на наш стол, с казал “goodbye” и ушёл.

Я сразу прихлопнул валюту тарелкой и поглядел по сторонам, не видел ли кто? Затем аккуратно сгрёб её со скатерти и незаметно сунул в карман. Так мы стали обладателями колоссальной суммы в пять долларов. Сегодня по курсу это эквивалентно где-то двадцати долларам. Так у нас появились первые в нашей жизни доллары и нам захотелось их немедленно потратить. Однако был праздник и всё закрыто, но у нас оставалось ещё несколько дней впереди.

Через три дня, освободившись после конференции, я встретил жену у гостиницы и мы стали думать, где же потратить нашу валюту? Выбирать было не из чего. В Москве существовало лишь одно место, где принимали доллары – магазин «Берёзка». Он обслуживал иностранцев и совковую элиту, которая могла иметь валюту на законных основаниях. Как доказать в «Берёзке», что у нас основания «законные», я не знал – может какие-то документы требуют? Но был уверен, что у иностранцев документов спрашивать они не станут, а потому надо косить под иностранцев. Только вот под кого? Было ясно, что ни под каких стандартных там французов, американов, и всех прочих у нас не получится. Наверняка любая продавщица в «Берёзке» имела намётанный глаз, явно говорила хотя бы на одном иностранном языке и потому напрямую обдурить там никого не удастся. Косить под болгарина тоже было рискованно – соцстрана ведь, откуда у них доллары? Поэтому я решил прикинуться иностранцем совершенно непонятно из какой страны и говорить на таком языке, какой никто в «Берёзке» понимать не мог. Один такой язык я как раз знал – это был эсперанто. Жена этого языка не знала, а потому я ей сказал, чтобы она рот не раскрывала, а только кивала и хмыкала. Положил я пять долларов в нагрудный карман и мы направились в «Берёзку», что была недалеко он нашей гостиницы.