Степень вины - [191]

— Ричи все правильно понимает, — отозвалась она. — Он знает, что у нас много работы.

Она помолчала, заглянула Пэйджиту в глаза:

— Ведь у нас много работы?

Он устало пожал плечами:

— Не знаю.

— Что случилось, Крис?

Пэйджит не ответил. Отвернулся, руки по-прежнему в карманах, пошел вдоль кромки воды. Терри поняла, что ей нужно идти с ним; они шли молча, где-то, у самых их ног, плескалась вода, за спиной оставался мост Золотых Ворот с одинокими огоньками автомобилей, двигавшихся по нему. Слева был скалистый склон холма, еще выше сбегали к воде украшенные лепниной дома — именно такими представляла Терри города на холмах Италии. Пэйджит, казалось, ничего не замечал, он был погружен в молчание; начав говорить, смотрел на полоску песка перед собой.

Говорил он около часа.

Рассказал ей все — монотонным голосом, не щадя ни себя, ни других. Когда закончил и они повернули назад, к Золотым Воротам, Терри почувствовала себя обессиленной.

— Что вы собираетесь делать?

— Не знаю. Как будто что-то рухнуло. Не знаю даже, с чего начать.

Мгновение Терри смотрела на него.

— Это несправедливо, Крис. По отношению к вам.

— Вы имеете в виду Карло?

— Все.

Пэйджит устало пожал плечами:

— Карло ничего не знает. И если я захочу сочувствия и справедливости, то искать ее надо теперь в другом месте. Это теперь территория Марии.

Терри пошла с ним рядом.

— Она — его мать, Крис. Когда нет одного из родителей, ребенок привязывается к тому, кто позволяет ему забыть об этом. Видимо, так и у Карло.

Пэйджит снова пожал плечами, как бы сбрасывая с себя эту неприятность:

— Ростом Господь большим наделил, а разумом — малым. В таком случае, почему бы и не Мария?

Он хотел казаться фаталистом, но в голосе его звучали усталость и горечь. Она ждала, что́ он скажет еще.

— Восемь лет расспросов, — произнес он наконец. — Но по-настоящему мы ни разу не говорили о его матери или о том, почему он живет со мной. И сегодня прорвало. — Он помолчал и закончил, понизив голос, как будто выносил приговор самому себе: — Боже мой, какой же я был дурак.

Терри придвинулась к нему.

— Вы ничего не можете сделать, чтобы изменить прошлое, — сказала она успокаивающим голосом. — Теперь мне бы очень хотелось, чтобы я никогда не находила эти кассеты, но уже ничего не сделаешь. Так и вы ничего уже не можете изменить в том, что ждет нас завтра.

Пэйджит смотрел в сторону.

— Боже, как бы мне хотелось это сделать.

— Но это невозможно. Вам придется иметь дело и с Карло, и с Марией. Но вначале надо примириться с собой. И все, что бы вы завтра ни сделали, послужит этому.

Он отвернулся от нее, обратив лицо к океану. Не отстранял ее — обращался к своим мыслям. Терри смотрела на него, на его фигуру на фоне лунного света и черной воды. Почувствовав подходящий момент, подошла к нему.

— Вы почти двадцать лет были адвокатом. Адвокаты — это те, кто защищает своих клиентов.

Пэйджит не обернулся.

— Я не был ее адвокатом, — ответил он, — когда лгал сенату.

— Но вы теперь ее адвокат, Крис. Да, Мария не говорит Кэролайн правды, но то, что она рассказывает, по крайней мере, не дальше от правды, чем версия Марни. — Она помолчала. — То, что Мария сделала с Ренсомом, не было убийством. Она была избита, унижена и очень сильно напугана — возможно, близка к тому, чтобы сломаться. То, что сделала она, находится где-то между непредумышленным убийством и самозащитой, и сомневаюсь, что даже Мария может с этим точно определиться.

Она заговорила убежденней:

— Думайте о ней как о клиентке, если сможете. Что должна вытерпеть женщина перед тем, как убить мужчину в целях самообороны? Должна ли она знать наверняка, что он убьет ее? Я считаю: того, что он сделал, и того, что он намеревался сделать, более чем достаточно.

— Она лгала, Терри. Как всегда.

Терри ответила не сразу.

— А как вы думаете: лжет она Кэролайн или вам? Потому что, если ее грех лишь в том, что она лжет, защищая себя в суде, вы первый должны знать: клиенты всегда так делают. И это только ваш грех, если вы в этом соучаствуете.

— Вы знаете, что это не так.

— В таком случае, этической проблемы не существует. Значит, можно приводить свои доказательства либо доказывать их отсутствие у Шарп.

— И снова покрыть ложь Марии.

— Вы можете избежать этого, Крис, выйдя из игры. Вы имеете на это право. Но, если вы так поступите, она проиграла не только эти слушания. Присяжные подумают: вы устранились из-за того, что она действительно виновна в убийстве. И как бы она ни была неприятна мне, я не думаю, что это так и есть.

— Мне просто трудно браться за это.

Терри задумалась.

— Она по-своему пыталась защитить вас. По крайней мере, от Ренсома. — Она пристально посмотрела на Пэйджита. — Думаю, большинство людей, которых вам пришлось защищать, были гораздо больше виновны, чем Мария. Если вы откажетесь от ее защиты, значит, вы примете сторону обвинения. Этого вы хотите?

Пэйджит молча нагнулся и поднял с песка деревяшку. Повертел ее в руках. Потом, как бы пробуя ее способность к полету, медленно развернулся и забросил в море.

— Я не за Марию беспокоюсь, — тихо вымолвила Терри. — За вас.

Он обернулся и посмотрел на нее. В полутьме женщина не видела выражения его лица.