Степан Разин. Книга вторая - [136]
— А ты?
— Я, батька, дверью как треснул — да вон, не простясь!
— И дурак! — сказал Разин. — Было б тебе взять дары да поболе проведать… Эх, ты-ы!..
— Других ищи, атаман! — с обидой в голосе, прямо взглянув Степану в глаза, ответил рыбак. — Душа у меня прямая. Сидел с ним, сидел, кривил уж, кривил. Пока был тверез, все терпел, а вино разобрало — не сдюжил я; не зря говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Меня напоить нелегко: пью довольно, а крепок. Ан старый черт мне подсыпал какого-то зелья — и взяло. Утре проснулся я, чую неладное над собою. На коня да и гону сюды!..
— Не крепок в лазутчиках ты! — усмехнулся Степан. — На такое дело пошел, то уж сердце замкни.
— Других сыщи, атаман! — повторил Прокоп. — В сечу меня посылай — до смерти буду стоять, а с июдами знаться нет силы!..
— Ладно; черт с тобой, — остановил Разин. — Ты вот мне скажи: а что, коли мы на Черкасск ударим? С налету возьмем?
— Не надо, — сказал он. — Черкасских злобить не дело. Как боярские рати напрут, так они к тебе сами с поклоном… А ты станешь лезти взятьем, то будет на руку Логинке с Мишкой. — Рыбак оживился. — Там, батька, сошлось верховых немало, которые с нами ходили в поход. Кабы хлебушком где раздобыться, все к нам сошли бы. Тогда и Черкасск наш будет без шуму… Корнила чего-то болтал, что хлеба умеет добыть и тебя научит…
Кипучие силы
С отъезда Минаева прошло уж больше месяца, а хлебный обоз от него все не шел, хотя Степан дал Минаеву денег на хлеб.
Разин окреп. Он больше не мог оставаться бездеятельным и вдруг загорелся желанием поехать к Минаеву, посмотреть его войско, договориться с запорожцами о союзе, купить лошадей для войска и пригнать, наконец, обоз хлеба, который разом привлек бы снова к Кагальнику весь Дон.
Оставив вместо себя Федора Каторжного, Степан приказал Наумову с тремя сотнями казаков собираться с ним вместе в дорогу. Еще не в силах подолгу держаться в седле, Разин велел снарядить две санные упряжки, в каждой по тройке. Сборы его были коротки. Весь Кагальник говорил об отъезде Степана. Это был общий праздник. Поездка его означала, что он здоров и снова себя ощущает хозяином Дона: не страшится напасти ни на себя, ни на свой городок, который он оставляет.
Даже Алена, всегда не любившая провожать в отъезд мужа, на этот раз заразилась общей радостью и спокойствием. С легкой и веселой заботливостью она хлопотала, пекла подорожнички, жарила мясо в дорогу, цедила наливки…
— Батяня, возьми меня! — попросился Гришатка, увидев отца в конюшне, где он выбирал лошадей в дорогу.
— А что не взять! Едем! — со внезапной веселостью вдруг согласился отец.
— А матка? — растерянно пробормотал не ждавший согласия мальчишка.
— Что ж, вместе так вместе. Давай уж и матку зови, собирай и Парашку!..
— Матка! Матынька! — мчась со всех ног к Алене, заголосил от восторга Гришатка. — Мы с батей поедем ко Фролу Минаеву… Батя тебе и Парашке велел собираться!..
Алена смутилась и вся залилась вдруг ярким румянцем. Так много лет никуда она не выезжала… Она не могла поверить внезапному счастью…
— Что балуешь! Отвяжись! — чтобы скрыть смущенье, прикрикнула она.
— Матка же! Батя с собой тебя кличет, велел собираться с Парашкой. На тройке поскачем. Вот славно-то будет! Округ казаков три сотни!..
— Отстань, не балуй, — проворчала снова Алена.
— Батяня! Батяня! — жалобно выкрикнул Гришка, выскочив снова во двор. — Батяня! Мне матка не верит. Ты сам вели ей сбираться!
— Скажи, я не мешкав велел. В одночасье готова была бы! — откликнулся Разин.
Такого веления Гришка придумать не мог. Алена схватилась за сундуки, за наряды… Бархат, атласы, парча полетели на пол, пестрея всеми цветами… Ленты, мониста, запястья, рогатые кики… Не ударить бы в грязь перед всеми казачками и перед Минаихой… Что бы еще прихватить?..
Жадный к нарядам женский глаз не хотел расстаться ни с чем из добра…
— Вот так майда-ан! — воскликнул Степан, входя со двора. — Аль и впрямь ты богата, казачка?! Гляди, сколь всего — как на добром торгу!.. Неужто с собою все надо?! Аль третью тройку велеть заложить?
— Да что ты, Степанка! — смутилась Алена, испугавшись его насмешки и помня, что часто насмешки его переходят в гнев. — Не велишь — ничего не возьму!..
— Коней пожалела! Нет, ты не жалей. Я вправду тебе, от души, Алеша, — заметив ее испуг, сказал Разин. — Не всякий день ездишь со мной по гостям. Как по-женски-то надо?..
— Не много мне нужно, Степан Тимофеич, — поделилась заботой Алена, — да вот я растерялась. Нарядов повсядни-то не ношу; какой краше личит — не знаю…
— А все тебе хороши: лазорев — к очам, алый — к румянцу, в зеленом ты и сама будто цвет в зеленях… Каков ни прикинь — все пригожа!.. Да шубу теплее, смотри. Ту, лиловую, на соболях, али беличью голубую надень… И мне, что ль, обрядиться покраше да кой-что в гостинцы свезти и Фролу, да и Минаихе, и есаулам подарки… Покажись, покажись-ка в зеленом. Краса-а атаманша!..
— Батя, мне саблю! — пользуясь ласковым расположением отца, шумел Гришка.
Степан выбрал сам и нацепил ему на пояс нарядный кинжал…
Весь городок сбежался смотреть на отъезд атамана.
Казаки желали добра и удачи, понимая, что едет Степан не ради простой потехи. Казачки наперебой обнимали Алену. Казачата перекликались с Гришаткой. Три сотни казаков с мушкетами, с саблями приготовились к выезду. Степан, обратясь к кагальницким, велел слушать Федора Каторжного. При народе вручил ему булаву.
В том входит роман «Остров Буян», посвященный известному событию русской истории середины XVII века — восстанию угнетенного населения Пскова в 1650 году против засилия феодального строя.
Новый роман известного советского писателя Степана Павловича Злобина «Пропавшие без вести» посвящен борьбе советских воинов, которые, после тяжелых боев в окружении, оказались в фашистской неволе.Сам перенесший эту трагедию, талантливый писатель, привлекая огромный материал, рисует мужественный облик советских патриотов. Для героев романа не было вопроса — существование или смерть; они решили вопрос так — победа или смерть, ибо без победы над фашизмом, без свободы своей родины советский человек не мыслил и жизни.Стойко перенося тяжелейшие условия фашистского плена, они не склонили головы, нашли силы для сопротивления врагу.
В романе «Салават Юлаев» рассказывается об участии башкирского народа в крестьянском восстании под предводительством Емельяна Пугачёва.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман посвящён кануну первой русской революции.Сюжет завязывается на Урале в среде интеллигенции и параллельно — в нескольких семьях уральских железнодорожников и заводских рабочих. Далее действие переносится в Москву. Писатель изображает студенческие волнения начала 900-х годов.Все социальные слои русского общества начала XX века показаны автором в процессе идейной и партийно-политической борьбы сталкивающихся мировоззрений и характеров.
Художественно-документальная повесть о первом русском кругосветном путешествии шлюпов «Надежда» и «Нева» под командованием И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского, предпринятом в 1803–1806 гг. для снабжения колоний в Русской Америке.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Череванский Владимир Павлович (1836–1914) – государственный деятель и писатель. Родился в Симферополе, в дворянской семье. Сделал блестящую карьеру: был управляющим московской контрольной палатой; в 1897 г. назначен членом государственного совета по департаменту государственной экономии. Литературную деятельность начал в 1858 г. с рассказов и очерков, печатавшихся во многих столичных журналах. Среди них особое место занимал «Сын отечества», где в дальнейшем Череванский поместил многочисленные романы и повести («Бриллиантовое ожерелье», «Актриса», «Тихое побережье», «Дочь гувернантки» и др.), в которых зарекомендовал себя поклонником новых прогрессивных веяний и хорошим рассказчиком.
Историческое сочинение А. В. Амфитеатрова (1862-1938) “Зверь из бездны” прослеживает жизненный путь Нерона - последнего римского императора из династии Цезарей. Подробное воспроизведение родословной Нерона, натуралистическое описание дворцовых оргий, масштабное изображение великих исторических событий и личностей, использование неожиданных исторических параллелей и, наконец, прекрасный слог делают книгу интересной как для любителей приятного чтения, так и для тонких ценителей интеллектуальной литературы.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.