Степан Осипович Макаров - [3]

Органически присущую феодально-крепостническому строю боязнь нового, смелого, талантливого испытали на себе все или почти все выдающиеся деятели русской морской культуры. Достаточно вспомнить судьбу Ф. Ф. Ушакова, получившего в награду за свои подвиги отставку; Г. И. Бутакова, запрятанного в расцвете сил и способностей на «почетную», но исключающую возможность какой-нибудь деятельности должность; Г. И. Невельского, осуществившего свой патриотический подвиг на Дальнем Востоке вопреки распоряжениям министра иностранных дел Нессельроде и самого царя и чуть не разжалованного за это в матросы, и многих, многих других. Наконец очень хорошо испытал на своей спине бюрократизм высших морских кругов, за которым скрывались враждебность и кастовое презрение к «незнатному выскочке», и Макаров.

Было бы, однако, ошибочно думать, что все, чем славен был в пору Макарова русский флот, являлось плодами деятельности только таких выдающихся лиц, как Петр Первый, Ушаков, Лазарев, Нахимов, Бутаков.

Эти замечательные флотоводцы и организаторы всегда опирались в своей деятельности на передовую, прогрессивную и по-настоящему патриотическую часть русского морского офицерства, обязаны были своими успехами изумительным моральным и воинским качествам русских матросов.

Передовая, прогрессивная часть морского офицерства была в известной степени носителем революционного настроения на флоте, противостояла как аристократической и чаще всего бездарной верхушке флота, так и самому царскому правительству.

Некоторые морские офицеры, например, участвовали в декабристском движении, были последователями идей Н. Г. Чернышевского, состояли членами кружка М. В. Буташевича-Петрашевского.

Большинство прогрессивного офицерства составляли люди незнатного происхождения, понимавшие гнилость и бесперспективность крепостнического строя, болевшие душой за родной флот, ясно видевшие необходимость реформ и переустройства как общества, так и флота. Они считали позором для флота мордобой и порку матросов, царившие еще на кораблях. Многие из них поплатились за свои взгляды переводом на службу на Дальний Восток, что считалось своеобразной ссылкой для офицеров, служивших в Балтийском или Черном морях. Таким образом часть из них могла оказаться и в числе преподавателей Николаевского морского училища. Макаров стал их учеником.

Преподаватели Николаевского училища, быстро распознавшие способности своего ученика, приглашали его к себе на дом, где бесплатно давали ему уроки по предметам учебной программы. Они снабжали своего питомца также книгами и подолгу беседовали с ним на разные темы после занятий. В среде преподавателей сравнительно свободно велись разговрры по вопросам государственного устройства, развития народного хозяйства и международных отношений. Само собою понятно, что в подобных условиях восприимчивый и чуткий Макаров не мог не приобщиться хотя бы к части прогрессивных идей того времени, способствовавших его быстрому и всестороннему развитию. Как губка, впитывал он в себя все услышанное. Революционером или демократом, в собственном смысле, Макаров не стал, но вместе с тем он не отрывался и от народа, из недр которого вышел сам. Отвращение к крепостным порядкам, еще долго после реформы царившим на флоте, в частности к грубому обращению с матросами и рукоприкладству, очень характерно для Макарова с самых юных лет. С этими порядками он боролся всю свою жизнь.

Особенное влияние на Макарова оказал по-отечески относившийся к нему учитель истории и географии подпоручик корпуса флотских штурманов Ф. К. Якимов. Якимов не только без всякого вознаграждения занимался с ним у себя на дому, но и давал ему книги из офицерской библиотеки, которой заведывал. Отношения между учителем и учеником были дружеские. Примеру Якимова следовали и другие учителя: Н. Я. Стоюнин[4], преподававший французский язык и словесность, и законовед Б. А. Бровцын.

Макаров всегда любил чтение и немало времени уделял ему. Книги, получаемые от Якимова, еще более, развили эту его страсть. Впоследствии он уже не ограничивался книгами из Николаевской офицерской библиотеки, а приобретал свои собственные, на деньги, сэкономленные им во время плавания. В дневнике от 7 декабря 1864 года Макаров делает такую запись: «Я выписываю из Петербурга книги для себя и для сестры на 60 рублей серебром». Из прочитанных в эту зиму книг ему наиболее понравилась «Семейная хроника» С. Т. Аксакова. Макаров сравнивал себя с героем повести и находил с ним много общего. В его дневнике появились следующие строки, исполненные неподдельной искренности: «Третьего дня я просидел до часу, читал его первое поступление в гимназию, как он грустил в ней по своей матери, не находя ни в ком из товарищей сочувствия. Тут мне прешло в голову, что ежели бы я был его товарищем, то наверное он в первую же минуту нашел бы во мне друга, который понял бы его тоску и перед которым он легко мог высказать всю свою грусть и тем во многом облегчить себя… Увлекаюсь этой книгой, — пишет Макаров далее, — и вижу много общего: также не нахожу среди товарищей друга. Как тот находил покровительство одного из наставников, так и я был постоянно любим учителями, за это товарищи чрезвычайно меня ненавидели и даже, чтобы очернить меня в глазах друг друга, они выдумывали, как я пересказываю все директору».