Степан Бердыш - [18]
Проскакав версты две, успокоился, перешёл на рысь, потом и на шаг. Вдали вычертились оголённые стволы берёзовой рощи. Над нею вполнеба распёрся мрачноватый тучняк. От свинцового живоглота пьяненько семенило солнце, не острое, полуслепое, застигнутое врасплох.
Опасность рухнула орлом. Откуда-то справа, едва не с-под земли, выросли конники. Шагов до них этак сто-сто двадцать. Семеро! Стегнув коня, Бердыш скривил путь от Волги к роще, наискось. С гиком казаки, в том, что это они, сомнений не возникало, пришпорили коней и пошли следом. Двое ястребиным рывком подкорнали шагов двадцать и взяли крюк, чтоб малость срезать должанку до рощи.
Коряжистое облако зажевало лучистую беглянку. Сумрак навалился на душу и глаза.
Застрекотали выстрелы. Бесясь со страху, лошадь мертвяка металась, одинова чуть не сшибив Степанова коня. Хлестнул её по морде. Чуток поворотясь, пошла под углом к беговой линии бердышевского скакуна. Перегнувшись с седла, Степан по рукоять вогнал нож в её зад. Отчаянно заржав, прибавила прыти и, окончательно сбиваясь с направки, облегчила догонялки передовикам. Степан малость заворачивал к Волге. Угол между ним и мёртвым всадником размашисто «тупел». Оказавшись ближе к раненому коню, «соседние» преследователи почуяли лёгкую добычу и открыли огонь. Их увлекла поимка… трупа.
Степан успел заметить, как что-то ляпнулось в спину мёртвого, разорвав куртку. Но росстань быстро росла. Не до ловли ворон: пятеро издалече метили на улепётывающего Степана. Одна из свинцовых мух впилась в чепрак, опалив шерсть коня. От боли-страха тот прибавил прыти, да — в катящуюся рощу. Вот и деревья. Бердыш, почти не сбавляя конского бега, мчал напрохват.
Ветви драли бока обоих. Прикрыл лицо рукой. Суком рвануло седельные пахвы, взлохматило попону. Роща свернулась сиротой. Проскакав саженей триста, Бердыш обернулся, выругался: попутать преследователей не удалось. Птицами выпорхнув из рощи, легко навёрстывали разрыв. В отличие от их кормленных и свежих коней, Степанов порядком выдохся и износился. А что их осталось всего пятеро — как две капли на пожар? Что топор против пяти сабель и стольких же самопалов?
Прогал сжимался пружиной. Лошадь Бердыша спотыкалась. Он часто оборачивался: чётко чернела борода переднего. Беглец обнимал руками лошадиную шею, пригибался к гриве, понукал то нежными посулами, то волховскими приговорами, то сочной матушкой. Силы четвероногого товарища иссякали. Плечистый ящик с бородою, уплетённый валиками мышц и сухожилий, поддразнивая и беся, маячил то справа, то слева. И с каждым оглядом всё ближе, ближе. Бердыш уже различал загорелую ряшку: резкие черты, сумасшедше огромные, упулённые в его затылок глаза, перерезанное надбровье…
Взведя самопал, черныш стрельнул. Прокатился гром, струя огневая обожгла темя, пулею снесло ухо коня. Напоследях это раздухарило измученную животину. Какое-то время шагораздел не сокращался.
Обернулся ещё раз — уже для достойной встречи убойного клинка — и в полном изумлении… сморгнул! Догоняльцы не только поотстали, но всё заметней убавляли скок. Долго не мог отлепиться от чаровской картины: вот казаки… тпру… застыли, приклады упёрты в колени. Будьте-забудьте! Не сцапали? Почему?
Разгадка явилась спереди. Точно по носу коня стремительно пухла навстречь цепь всадников.
«Сатана… В душу вас!»… Он воздел топор, натянул поводья. Вусмерть замочаленный конь нёс напростёж. Встречная верховая канитель сурово выжидала, лошади спокойно переминались. Степан сдвинул брови, чуть пригнулся, удобно перехватил рукоять. «Авось, перешибу кого! А опосля? Уж тогда их опасной грамотой не вразумишь», — лихорадочно соображало вещество под коробкой.
Но, помилуй бог, что это? Солнце улепетнуло из серо-мохнатого логова уцепистой тучки. Коряжистые, расплавленные клочки облаков расползались по голубизне, и в ядрёном вспыхе беглянки зазолотились головы. То ж защитные бармицы от мисюрки — плоского шлемика! Обилие петлиц, острый клин тяжёлого протазана… Всё выдаёт стрельцова десятского, а то и пятидесятника. Выдернув из подмышечной ластовицы охранную с тамгой, Бердыш увенчал ею конский лоб. Скок взмыленной лошади сумел сдержать, лишь поравнявшись со стрелецким начальником.
С коротеньким «ура» рванул капторги-застёжки, две стрельнули, отскочивши с мясом. Конь протаранил воздух ещё на саженей …дцать и… Мир сморгнул куда-то вкось и в крен. Запоздало хватаясь за гриву падающего коня, особый гонец Годунова грянулся. Разнёс о камни локотки. Всё окунулось в зелёно-красную пустошь…
Стрелецкий разъезд
Когда открыл глаза, уж вечерело. Служилые всем обществом чинили привал в просторной куще. Над ворохнувшимся склонились головы. Кто-то протёр мокрым затёкший орех его ока.
— Кажись, очухался, — загудело в перепонках.
— Ахти, господи. Вот тоже притча, от станичников утёк, а тут незадача пуста. Обидно.
— Дивно, что глаз не выполз. Эк хватился.
— Эй, милый человек, ты где ж так упадать учился?
— Погодь, можа, нам и невместно с ним лялякать…
— Да ладно, братцы. — Степан вымучил подобие улыбки. Язык распух, челюсти саднило, на месте дальнего коренного зуба остренько резьбилось крошево. — Не из бояр. Рад донельзя. Каб не вы, сгинул бы и не зевнул.
От Сванидзе исходит «черная энергетика» и навязчивый антикоммунизм. И хотя за последнее время потоки лжи его «Зеркала» заметно уменьшились за счет сокращения времени эфира, Сванидзе нашел для них «лазейку» в своих исторических ночных опусах. Недаром же еще на заре его бурной теледеятельности творческий почерк оного окрестили как «ночной кошмар». В чем вы еще раз убедитесь, читая эту книгу перед сном.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Гейнце писал не только исторические, но и уголовно-бытовые романы и повести («В тине адвокатуры», «Женский яд», «В царстве привидений» и пр.). К таким произведениям и относится представленный в настоящем издании роман «Людоедка».
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
Аннотация издательства: Герой Первой Мировой войны, командующий 2-ой армией А.В.Самсонов погиб в самом начале войны, после того, как его войска, совершив знаменитый прорыв в Восточную Пруссию, оказались в окружении. На основе исторических материалов воссоздана полная картина трагедии. Германия планировала нанести Франции быстрый сокрушительный удар, заставив ее капитулировать, а затем всеми силами обрушиться на Россию. Этот замысел сорвало русское командование, осуществив маневр в Восточной Пруссии. Генерал Самсонов и его армия пошли на самопожертвование.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.