Стена - [46]

— И что же нам теперь делать? — возмущался он. — Эта женщина исчезла! Ей было что-то известно, вот она и исчезла. Взяла и скрылась.

— Не захватив с собой чемодан?

Он остановился и уставился на меня.

— Что ты хочешь этим сказать? — произнес он. — Не думаешь же ты…

— Я ничего не думаю, Артур. Возможно, с ней все в порядке. С другой стороны, нам следует быть ко всему готовыми. Не исключено, что ее убили.

— Убили? — глухо повторил он. — Но кому могло понадобиться ее убивать?

— Было бы чрезвычайно интересно это узнать, — отпарировала я и отправилась посмотреть, готов ли поднос с едой для Мэри-Лу.

Когда мы покончили с ленчем — вернее, с тем, что были в состоянии проглотить после стольких треволнений, — я услышала шум подъехавшего автомобиля. Это оказался шериф, и я столкнулась с ним в холле; дверца машины была открыта, мотор он не выключил. Мне не понравилось выражение его лица.

— Кто из ваших служанок может знать, какая одежда была у Джордан с собой? — с ходу спросил он. — Мне нужно выяснить, чего недостает.

— Значит, она так и не объявилась?

— Так и не объявилась, — лаконично ответил он.

Я решила, что в этом вопросе, возможно, поможет Эллен, хотя Джордан держалась весьма скрытно. Я позвала Эллен, и шериф велел ей захватить шляпу и пальто. Она до ужаса перепугалась и бросила на меня быстрый взгляд.

— Все в порядке, Эллен, — успокоила я ее. — Никто не собирается тебя арестовывать. Делай, что тебе сказано.

Примерно через час шериф привез ее обратно. Как я поняла, от нее вышло не много проку. Все туалеты Джордан, которые она запомнила, оказались на месте, за исключением одежды, в которой Она уехала от нас; однако не исключено, что у нее имелись и другие наряды. Как бы то ни было, оставался ее чемодан и нетронутая постель. Рассел Шенд пребывал в дурном расположении духа, и его мало заботило, какое он производит впечатление. Он поднялся наверх и тщательно осмотрел ее комнату, а затем потребовал ключ от комнаты Джульетты. Когда я застала его там, он с некоторым презрением взирал на розовые шелковые простыни на кровати и в руке держал письмо, привезенное ею с собой.

— Послушайте, Марша, — заговорил он. — Вы знаете некую подругу миссис Рэнсом по имени Дженнифер?

— Нет. Я вообще не знаю никого из ее нынешних— да и прошлых— друзей.

— В таком случае, хотелось бы мне знать, почему эта Джордан посчитала подписанное этим именем письмо столь ценным, что захватила его с собой.

— Она взяла письмо с собой? — недоверчиво переспросила я.

— Вот именно. Мы нашли его в ее чемодане.

— Я его читала. В нем не было ничего особенного.

— Может, и не было. Черт меня побери, если я тут что-нибудь понимаю. — Он достал свою записную книжку и глянул на запись, сделанную в ней: — «Только что узнала насчет Л., — прочел он вслух. — Прошу тебя, Джули, будь очень осторожна. Ты понимаешь, что я имею в виду». Ну и что бы это значило?

Я не имела ни малейшего представления— о чем и сказала честно. Он продолжал стоять, задумчиво глядя на блокнот.

— Что ж, черт возьми, можете не сомневаться — Хелен Джордан считала, что это кое-что означает, — заметил он. — С какой стати миссис Рэнсом должна была остерегаться этого самого «Л.»? Что, этот «Л.» представлял какую-то опасность? Похоже на то. — Он убрал записную книжку. — Самое неприятное, — добавил он, — что мы, скорей всего, никогда не узнаем, зачем она взяла письмо с собой. С ней что-то стряслось, Марша. Лучше вам освоиться с этой мыслью.

— Думаете, ее убили? — еле слышно спросила я.

— Ну посудите сами. До дома Эдвардсов она добралась живой и невредимой. Поднялась к себе в комнату, положила чемодан в стенной шкаф, взяла с собой дамскую сумочку и спустилась вниз к ужину. После ужина заперла дверь и вышла из дому— часов около восьми. Отдала ключ Элизе Эдвардс и сказала, что вернется примерно через час. Но не вернулась. С тех пор ее никто не видел. В городке ее никто не знал, так что мы не можем проследить, куда она направилась; однако она оставила в своем чемодане это письмо, чековую книжку и сотню долларов наличными. Не очень-то похоже на бегство, а? И тем не менее с той минуты, как она переступила порог дома Эдвардсов вчера вечером, никто ее не видел.

Он провел рукой по своим взъерошенным волосам.

— Время от времени, — признался он, — я почитываю эти самые журнальчики, в которых разбираются преступления. Реальные преступления. Ну и с чего же они начинают? У них всегда имеется что-нибудь осязаемое. Они берут микроскоп и помещают под него какой-нибудь волосок или же вытряхивают пыль из чьих-либо карманов и устанавливают, где этот человек был и что делал. А что у нас? В одном из случаев имеется труп и никаких зацепок, а в другом, черт подери, у нас нет даже трупа!

Тут-то, сочтя момент подходящим, я и отдала ему пуговицу, которую нашла в саду, у решетки. Он покрутил ее в руке, лицо его несколько смягчилось и озарилось ухмылкой.

— А теперь, будь я настоящим полисменом, — сказал он, — я, наверное, начал бы с этого и добился бы невероятных успехов. Но для меня это всего лишь пуговица, и больше ничего!

На следующий день мы хоронили Джульетту. Церемония состоялась в старой, увитой плющом епископальной церкви. Не было никого из ее друзей или знакомых— ни из Нью-Йорка и ниоткуда больше, и Тони поспешно собрал группу мужчин, чтобы нести гроб, и сам к ним присоединился. Ни Люси, ни Мэри-Лу так и не появились, однако мы с Артуром отправились туда вместе. Именно Артур заказал на гроб бархатный покров, украшенный небольшими орхидеями; кроме принесенных мною и сложенных крест-накрест лилий, больше цветов не было.