Стена - [36]
Четверть часа спустя почувствовала, что больше не в силах мерзнуть, и повернула к дому. Казалось, Лукс тоже не прочь вернуться, его восторг стремительно остывал. На обратном пути я наткнулась на косулю, почти полностью заметенную снегом. Она сломала заднюю ногу и не могла двигаться. Перелом очень тяжелый: сквозь кожу торчали обломки кости. Я знала, что немедленно должна положить конец ее мучениям. Косуля была молодая и сильно отощавшая. Ружья я не взяла и была вынуждена прикончить животное ударом складного ножа в затылок. Косуля неуверенно подняла голову, взглянула на меня, потом вздохнула, задрожала и рухнула на снег. Хороший удар.
Всего-то маленькая косуля, но дотащить ее до дома было страшно тяжело. Согрев руки, разделала тушу. Шкура заиндевела, но когда я распорола брюхо, оттуда поднялся парок. Сердце еще совсем теплое. Я положила мясо в деревянную кадку и отнесла в верхнюю комнату, там оно к утру превратится в лед. Луксу и Кошке дала печенки. Сама выпила только стакан горячего молока. Ночью слушала, как на морозе трещат деревья. Все время подкладывала дров, но зябла под одеялом и никак не могла уснуть. Иногда в печке стреляло полено. Я чувствовала себя больной. Я знаю, это оттого, что все время приходится убивать. Попыталась представить себе, что может чувствовать тот, кому убийство в радость. Не получилось. Волоски на руках встали дыбом, а во рту от отвращения пересохло. Вероятно, таким нужно родиться. Мне удалось научиться проделывать это по возможности быстро и сноровисто, но никогда мне к этому не привыкнуть. Долго лежала без сна в потрескивающей темноте и думала о маленьком сердце, которое в кладовке над моей головой превратилось в кусок льда.
Это было в ночь на седьмое января. Мороз держался еще трое суток, но каштаны исчезли уже на следующий день.
Я нашла еще трех замерзших косуль и олененка, кто знает, скольких я не нашла. После сильных холодов в котловину проникла волна теплого сырого воздуха. Тропинка к хлеву превратилась в гладкий как зеркало каток. Пришлось посыпать ее золой и колоть лед. Потом западный ветер сменился южным, он день и ночь свистел за стенами. Белла беспокоилась, я заходила к ней по десять раз на дню. Она мало ела, переступала с ноги на ногу и во время дойки болезненно вздрагивала. Думая о предстоящих родах, я впадала в панику. Как мне извлечь теленка из Беллы? Я однажды видела, как родился теленок, и примерно помнила, как оно было. Из материнского чрева теленка тащили двое здоровенных мужчин. Мне это показалось ужасным варварством, и было очень жалко корову, но, наверное, так и надо. Я же в этом ничегошеньки не понимаю.
Одиннадцатого января у Беллы случилось небольшое кровотечение после вечерней дойки, и я решила на ночь остаться в хлеву. Налила в термос горячего чая, приготовила крепкую веревку, шнурок и ножницы, а на плиту поставила таз с водой. Луксу непременно надо было идти со мной, но я заперла его дома: в хлеву от него одна суматоха. Я уже соорудила из досок маленькое стойло для теленочка и позаботилась о подстилке. Белла глухо замычала в знак приветствия, похоже, мое появление ее обрадовало. Я уповала на то, что теленок у нее не первый и имеется некоторый опыт по этой части. Потом я ее погладила и принялась увещевать. Начались схватки, и происходящее в собственном теле захватило ее. Она беспокойно переминалась с ноги на ногу и больше не ложилась. Казалось, мои уговоры ее успокаивают, вот я и повторяла ей все, что мне говорила в свое время в клинике акушерка. Все будет хорошо, уже недолго осталось, больно больше не будет, и все в таком роде. Я сидела в кресле, которое притащила из гаража. Потом принесла воды из дому, крутой кипяток, но у него будет время остынуть. От него шел пар, а мне было так муторно, словно я сама собралась рожать.
Девять часов. Ветер тряс крышу, меня начала быть нервная дрожь, и я налила себе горячего чаю. Я снова наобещала Белле, что роды будут легкими и на свет появится красивый крепкий теленочек. Она повернула ко мне голову, глядя терпеливыми мученическими глазами. Она знала, что я стремлюсь помочь, это придавало мне веру в себя.
Потом долго ничего не происходило. Я снова убрала навоз и сменила подстилку. Ветер улегся, вдруг стало совсем тихо. На маленькой плите ровным желтым светом горела лампа. Ее никак нельзя опрокинуть. Так много всего нельзя упустить из виду. Наверное, когда начнутся роды, света все равно будет мало.
Я вдруг смертельно устала. Болели плечи, голова на них не держалась. Больше всего мне хотелось лечь на чистую солому в стойле для теленка и уснуть. Я несколько раз засыпала и в ужасе просыпалась. У Беллы снова началось кровотечение, схватки усилились. Ее бока поднимались и опадали. Иногда она тихонько постанывала, а я ее успокаивала. Она немного попила. Ясно было, что дело потихоньку двигается. И вот наконец появилась мокрая нога, а сразу же за ней — вторая. Белла тужилась изо всех сил. Дрожа от волнения, я связала вместе маленькие каштановые ножки и потянула за веревку. Без толку. Ведь нет же у меня силы двух здоровенных мужчин. Я оглядела Беллу, и мне вдруг все стало ясно. Я точно представила себе, как в ней лежит теленок. Бессмысленно тянуть за передние ножки, голова будет отгибаться назад, а не идти вперед. Я вымыла руки и осторожно проникла в теплую утробу Беллы. Это оказалось тяжелее, чем я думала. Пришлось подождать, пока не кончится очередная потуга, а уж потом внедряться глубже. Мне удалось нащупать головку и обеими руками пригнуть ее. Следующая потуга стиснула мне руки, но головка пошла. Белла громко застонала и подалась в сторону. Я рванулась за ней, пригибая головку, пот заливал глаза. Руки свело от боли. Но тут головка вышла. Белла вздохнула с облегчением.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Джинни Эбнер (р. 1918) — известная австрийская писательница, автор романов ("В черном и белом", 1964; "Звуки флейты", 1980 и др.), сборников рассказов и поэтических книг — вошла в литературу Австрии в послевоенные годы.В этой повести тигр, как символ рока, жестокой судьбы и звериного в человеке, внезапно врывается в жизнь простых людей, разрушает обыденность их существования в клетке — "в плену и под защитой" внешних и внутренних ограничений.
Андреа Грилль (р. 1975) — современная австрийская писательница, лингвист, биолог. Публикуется с 2005 г., лауреат нескольких литературных премий.Одним из результатов разносторонней научной эрудиции автора стало терпко-ароматное литературное произведение «Полезное с прекрасным» (2010) — плутовской роман и своеобразный краткий путеводитель по всевозможным видам и сортам кофе.Двое приятелей — служитель собора и безработный — наперекор начавшемуся в 2008 г. экономическому кризису блестяще претворяют в жизнь инновационные принципы современной «креативной индустрии».
Петер Розай (р. 1946) — одна из значительных фигур современной австрийской литературы, автор более пятнадцати романов: «Кем был Эдгар Аллан?» (1977), «Отсюда — туда» (1978, рус. пер. 1982), «Мужчина & женщина» (1984, рус. пер. 1994), «15 000 душ» (1985, рус. пер. 2006), «Персона» (1995), «Глобалисты» (2014), нескольких сборников рассказов: «Этюд о мире без людей. — Этюд о путешествии без цели» (1993), путевых очерков: «Петербург — Париж — Токио» (2000).Роман «Вена Metropolis» (2005) — путешествие во времени (вторая половина XX века), в пространстве (Вена, столица Австрии) и в судьбах населяющих этот мир людей: лицо города складывается из мозаики «обыкновенных» историй, проступает в переплетении обыденных жизненных путей персонажей, «ограниченных сроком» своих чувств, стремлений, своего земного бытия.
Роман известного австрийского писателя Герхарда Рота «Тихий Океан» (1980) сочетает в себе черты идиллии, детектива и загадочной истории. Сельское уединение, безмятежные леса и долины, среди которых стремится затеряться герой, преуспевающий столичный врач, оставивший практику в городе, скрывают мрачные, зловещие тайны. В идиллической деревне царят жестокие нравы, а ее обитатели постепенно начинают напоминать герою жутковатых персонажей картин Брейгеля. Впрочем, так ли уж отличается от них сам герой, и что заставило его сбежать из столицы?..