Стена - [8]

Меня поставили в самом конце П-образно сдвинутых столов, верзилы принесли стулья и уселись по обеим сторонам. Я набрался смелости и обратился к верзиле справа:

— Кто вы такие?

— Мы — частная полиция.

Странное название, подумал я. У меня было такое чувство, будто я когда-то уже слышал о ней, и в то же время казалось, что слышу впервые, и я задал ему следующий вопрос:

— Что здесь сейчас начнется?

Верзила, однако, ничего не ответил, а сидевший по другую сторону заявил:

— Когда начнется, сразу же поймете, а сейчас лучше помалкивайте. Все, что выходит за рамки необходимости, не является необходимым. В таком месте, как это, до тех пор пока не дано официальное разрешение, любые разговоры запрещены.

Возмутившись, я решительно заявил:

— Кто дал вам право определять, что является необходимым и что таковым не является?

Я стремился любыми способами доказать, что я свободный человек, но ответа от них так и не дождался. Распахнулась дверь, издав звук, будто конь заскрежетал зубами. Верзилы вскочили и застыли в неподвижности.

Все вошедшие были мне знакомы. Первыми появились люди с лицами, которые можно было назвать мозаичными, — я вспомнил, чей это нос, чьи глаза, чьи губы, чья форма головы, но восстановить в памяти лица в целом был не в состоянии. Люди были одеты в зеленое, и я сообразил, что именно они имеют непосредственное отношение к происходящему.

Их было пятеро, не считая тех двоих, которые сидели по обе стороны от меня. Еще одной их особенностью являлось то, что все они были в очках. Двое — в золотых, двое — в очках без оправы и один — в металлических. Почему-то я сразу же догадался, что в золотых очках — юристы, в очках без оправы — философы, в металлических — математик.

Среди появившихся вслед за ними, кроме тех, кого я знал, — девушки из закусочной, куда я постоянно ходил, машинистки Ёко, Черного Доктора, начальника моего учреждения, художника, сидевшего на платановой аллее, бродяжки, — были и такие, которых я когда-то видел, но никак не мог вспомнить, кто они. Кажется, уже собрались все, кто был мне знаком. Среди них мелькали даже лица покойных сестры и матери. Зал заполнился до отказа. Но продолжали прибывать все новые и новые люди, и старику с метлой в конце концов пришлось захлопнуть перед их носом дверь. Некоторое время слышались возмущенные голоса не попавших в зал — рвали дверь, колотили в нее, но потом все смолкло.

Пятеро в зеленом сели в центре стола, остальные, отталкивая друг друга, с боем заняли места по обеим сторонам от них. Большинству мест за столом не досталось, и они расположились вокруг него — слышно было, как кто-то встает на цыпочки, чтобы через головы передних видеть, что происходит, кто-то кричит, чтобы сняли шапку, — в общем, воцарилась атмосфера обычного сборища.

Занявший место на правой стороне стола Рыбий Глаз встал и обратился к присутствующим:

— Прошу тишины! Я назначен ответственным за регламент и за ведение протокола.

— Записывайте всё. Но то, что противоречит науке, можете не записывать, — провозгласил доктор, сидевший на противоположном конце стола.

Рыбий Глаз торжественно приосанился и сказал:

— Я просил бы вас проявлять ко мне уважение как к ответственному за регламент.

Раздались аплодисменты. Доктор замолчал и потупился. Если они не сговорились заранее, позиция Рыбьего Глаза заслуживает полного доверия, подумал я, и появилась некоторая надежда, что события будут развиваться благоприятно для меня.

Затем Рыбий Глаз повернулся к сидевшим в центре стола:

— Представляю председателя и членов суда.

Пятеро в зеленом разом поднялись и поклонились — кто из них председатель, я так и не понял.

— Переходим к выборам председателя.

В зале начался ропот, послышались выкрики: «Кончайте канитель, давайте побыстрее к делу!» — и Рыбий Глаз поспешно провозгласил:

— Итак, немедленно приступаем к обсуждению инцидента. Обвиняемый... — теперь голос у него был совершенно иной, — схвачен на месте преступления. Вопрос, естественно, ставится так: виновен обвиняемый или невиновен.

Пятеро в зеленом закричали хором:

— Начинайте вызов свидетелей!

— Первый свидетель... — Рыбий Глаз склонил голову набок и ненадолго задумался, — ассистент доктора. Если вы здесь, встаньте и отвечайте на вопросы. — Тут Рыбий Глаз пришел вдруг в замешательство. — Да, конечно же, ведь ассистент доктора — я. Следовательно, я и есть первый свидетель.

Присутствующие захихикали, но тут же взяли себя в руки, стараясь не расхохотаться в голос. Один из членов суда, юрист, сказал:

— Я обращаюсь к вам с вопросом: виновен обвиняемый или невиновен?

— Считаю его виновным, — ответил Рыбий Глаз.

— Расскажите о том, что произошло.

— Я имею сообщить следующее. Я наблюдал за обвиняемым всего лишь в течение трех часов, но даже за это короткое время он совершил два преступления. Первое — похитил иллюстрацию из журнала, который лежал в приемной больницы.

— Следовательно, можно говорить о преступлении, именуемом хищением?

— Совершенно верно.

— Не могли бы вы пояснить, к какому способу он прибег?

— Могу. Обвиняемый, воспользовавшись тем, что давление в его грудной клетке ниже атмосферного, поглотил иллюстрацию.