стоит и смотрит, а? Я хакер, но не скотина, дорогой Смог. И еще одно: если
б я ему дал денег, то он бы точно напился, размяк и начал трепаться. Причем
именно там, в порту, в Киннарре. Что было бы хуже?
- Ладно, у нас есть время, - примирительно буркнул Кислота и
замолчал, поскольку Ежи уже подошел к дверям кухни, достал из-за пазухи
сверток, окликнув девицу в белом, занятую стряпней:
- Прошу вас это красиво нарезать и подать на мой стол.
Супруги негромко говорили о чем-то своем. Ежи с виноватой улыбкой
вернулся на место. Поэт подмигнул ему на полную стопку. Он раскраснелся,
очевидно уже залив за воротник пару таких емкостей и немного утратил
одеревенелость. Сейчас его отстраненность перешла в некоторую
воинственность. Он поинтересовался:
- Вы любите ли поэзию?
- Честно? Не очень, - признался Ежи, - Для меня лучший венок
сонетов - этот стол, полный тарелок с хорошо прожаренноым мясом.
Та расхохоталась и слегка толкнула мужа:
- Что, получил? Каково тебе с двумя низменными материалистами?
- Боюсь, что ваш многоуважаемый супруг тоже скоро станет
материалистом, - признался хакер, - Этот миг приближается вместе с
официанткой, несущей мой вам сюрприз.
Поэт скептически хмыкнул и поднял свою стопочку. Ежи проделал то
же, опрокинул в себя заурядный самогон, смачно вгрызся в большую не по
ресторанному, отлично прожаренную отбивную, приправленную незнакомой
душистой зеленью.
Поэт принюхался к аромату розовых, в капельках жира, прозрачных
ломтиков балыка:
- Вы меня балуете.
- Поэзия отходит на второй план, - озорно рассмеялась Та, - Нилу,
дорогой мой, я начну ревновать тебя к этому сюрпризу. Ты мне с ним
изменяешь.
- Я смотрю, эта рыбина здорово похудела с тех пор, как я ее отдал
нарезать, - недовольно проворчал Ежи, - Все рестораны во всех мирах
одинаковы, поскольку везде хоть и кормят, но воруют.
- Что делать, - примирительно пожал плечами поэт, - Все равно она
прекрасна.
- Не возражаю, если вы на день или два оторвете свой взгляд от
вашей несравненной супруги и посвятите стихотворение этому весьма ценному
деликатесу.
Они рассмеялись, посидели еще немного, болтая о том о сем, затем Та
с сожалением вздохнула. Твердо сказала:
- Оларих, мы очень рады с тобой познакомиться и ценим твою
любезность, однако приближается вечер. Нам пора расходиться.
- Да. Да-да! - озабоченно сказал розовый от выпитого поэт, -
Вечером надо быть дома. Мы отвезем его к кораблю, дорогая.
- Как вам угодно, - кивнул Ежи, - Я приятно провел время в вашем
обществе и очень признателен за компанию. Думаю, что если я снова окажусь
здесь, то мы с удовольствием отпразднуем встречу.
- И я прочту вам свое стихотворение "К балыку". Оно уже начинает
зарождаться, - сообщил поэт, - Возможно, это поэма. "О, как мало осталось
тебя, и все менее с каждым мгновением! Эту рыбу коптил доутра неизвестный
таинственный гений!"
Ежи подозвал официантку, расплатился, прихватив обернутый разовыми
салфетками увесистый гостинец Зверю, а через полчаса смотрел на удаляющуюся
машину супругов. Из открытого люка высунулся Зверь, глянул на заходящее
светило и облизнулся:
- Мясо первый сорт! Всю жизнь бы такое ел.
- Ну что, запираем - и домой? С утра начнется погрузка, - напомнил
Кислота, - а еще нам надо решать, что делать с этим мальчишкой.
- Ты хоть жевал мясо-то? - фыркнул хакер.
- Еще чего захотел. Оно и так провалилось. А что за мальчишка? -
навострил уши Зверь.
- Салах. Помнишь такого?
- Ага... Помню, - нахмурился Зверь.
- Закрываем лавочку и идем, - сказал Кислота, - Не забудьте про
радофаг. Груз очень горячий. Впрочем, я напомню.
Лязгнул замок, запирая входной люк катера, и они шагнули в столб
Сети. Салах вскинулся при их появлении, сонно заморгал. В маленьком окне
рыбацкой избы серело предрассветное небо.
- У нас еще день и ночь до тамошнего рассвета, - сообщил Кислота.
- Это хорошо, а то я с ног валюсь, - вздохнул хакер.
- А койка занята, - буркнул зверь, обнюхивая ноги Салаха.
- Я не проснулся, - сообщил змееныш, - Ты можешь говорить?
- Неа, это тебе кажется, - фыркнул Зверь, - Ну как я могу
разговаривать? У меня и гортань этого не позволяет, и нёбо мягкое,
почитай-ка капитальный труд того же Вартиуса, Гнидько с Пидорсоном тоже
подойдут. Слезай, небось всю ночь оттягивался, а мы бля пахали как Лев
Толстой в Ясной Поляне!
Салах не понял, но торопливо встал с постели, потянулся. Зверь
шмыгнул на нагретое место, свернулся клубком и мгновенно уснул. Ежи
завистливо покосился на Зверя, смиренно вздохнул, присел на одну из
табуреток:
- Теперь можно поговорить. Так что же с тобой делать, пилот?
Тот понурился и развел руками. Ежи достал вторую кружку, налил в
обе пива, улыбнулся, глянув на оставленные парнем две трети рыбы в миске и
кивнул:
- Давай-ка усаживайся, ешь сколько влезет, пей пиво и прежде всего
- рассказывай. Здесь никто не подслушивает, а если кто и слушает, так все
свои.
Салах глянул в маленькое окно на пляж. Там шумно собирались на лов
рыбаки.
- Где мы? Как ты это делаешь?
- На такие вопросы я не отвечу, - покачал головой хакер, - Потому,
что ты можешь нечаянно сообщить о моем тайном убежище. И о возможностях.
Это обыкновенная осторожность.
Салах потер лишенным ногтя пальцем лоб, кивнул:
