Стеклянный мост - [17]

стоит и смотрит, а? Я хакер, но не скотина, дорогой Смог. И еще одно: если

б я ему дал денег, то он бы точно напился, размяк и начал трепаться. Причем

именно там, в порту, в Киннарре. Что было бы хуже?

- Ладно, у нас есть время, - примирительно буркнул Кислота и

замолчал, поскольку Ежи уже подошел к дверям кухни, достал из-за пазухи

сверток, окликнув девицу в белом, занятую стряпней:

- Прошу вас это красиво нарезать и подать на мой стол.

Супруги негромко говорили о чем-то своем. Ежи с виноватой улыбкой

вернулся на место. Поэт подмигнул ему на полную стопку. Он раскраснелся,

очевидно уже залив за воротник пару таких емкостей и немного утратил

одеревенелость. Сейчас его отстраненность перешла в некоторую

воинственность. Он поинтересовался:

- Вы любите ли поэзию?

- Честно? Не очень, - признался Ежи, - Для меня лучший венок

сонетов - этот стол, полный тарелок с хорошо прожаренноым мясом.

Та расхохоталась и слегка толкнула мужа:

- Что, получил? Каково тебе с двумя низменными материалистами?

- Боюсь, что ваш многоуважаемый супруг тоже скоро станет

материалистом, - признался хакер, - Этот миг приближается вместе с

официанткой, несущей мой вам сюрприз.

Поэт скептически хмыкнул и поднял свою стопочку. Ежи проделал то

же, опрокинул в себя заурядный самогон, смачно вгрызся в большую не по

ресторанному, отлично прожаренную отбивную, приправленную незнакомой

душистой зеленью.

Поэт принюхался к аромату розовых, в капельках жира, прозрачных

ломтиков балыка:

- Вы меня балуете.

- Поэзия отходит на второй план, - озорно рассмеялась Та, - Нилу,

дорогой мой, я начну ревновать тебя к этому сюрпризу. Ты мне с ним

изменяешь.

- Я смотрю, эта рыбина здорово похудела с тех пор, как я ее отдал

нарезать, - недовольно проворчал Ежи, - Все рестораны во всех мирах

одинаковы, поскольку везде хоть и кормят, но воруют.

- Что делать, - примирительно пожал плечами поэт, - Все равно она

прекрасна.

- Не возражаю, если вы на день или два оторвете свой взгляд от

вашей несравненной супруги и посвятите стихотворение этому весьма ценному

деликатесу.

Они рассмеялись, посидели еще немного, болтая о том о сем, затем Та

с сожалением вздохнула. Твердо сказала:

- Оларих, мы очень рады с тобой познакомиться и ценим твою

любезность, однако приближается вечер. Нам пора расходиться.

- Да. Да-да! - озабоченно сказал розовый от выпитого поэт, -

Вечером надо быть дома. Мы отвезем его к кораблю, дорогая.

- Как вам угодно, - кивнул Ежи, - Я приятно провел время в вашем

обществе и очень признателен за компанию. Думаю, что если я снова окажусь

здесь, то мы с удовольствием отпразднуем встречу.

- И я прочту вам свое стихотворение "К балыку". Оно уже начинает

зарождаться, - сообщил поэт, - Возможно, это поэма. "О, как мало осталось

тебя, и все менее с каждым мгновением! Эту рыбу коптил доутра неизвестный

таинственный гений!"

Ежи подозвал официантку, расплатился, прихватив обернутый разовыми

салфетками увесистый гостинец Зверю, а через полчаса смотрел на удаляющуюся

машину супругов. Из открытого люка высунулся Зверь, глянул на заходящее

светило и облизнулся:

- Мясо первый сорт! Всю жизнь бы такое ел.

- Ну что, запираем - и домой? С утра начнется погрузка, - напомнил

Кислота, - а еще нам надо решать, что делать с этим мальчишкой.

- Ты хоть жевал мясо-то? - фыркнул хакер.

- Еще чего захотел. Оно и так провалилось. А что за мальчишка? -

навострил уши Зверь.

- Салах. Помнишь такого?

- Ага... Помню, - нахмурился Зверь.

- Закрываем лавочку и идем, - сказал Кислота, - Не забудьте про

радофаг. Груз очень горячий. Впрочем, я напомню.

Лязгнул замок, запирая входной люк катера, и они шагнули в столб

Сети. Салах вскинулся при их появлении, сонно заморгал. В маленьком окне

рыбацкой избы серело предрассветное небо.

- У нас еще день и ночь до тамошнего рассвета, - сообщил Кислота.

- Это хорошо, а то я с ног валюсь, - вздохнул хакер.

- А койка занята, - буркнул зверь, обнюхивая ноги Салаха.

- Я не проснулся, - сообщил змееныш, - Ты можешь говорить?

- Неа, это тебе кажется, - фыркнул Зверь, - Ну как я могу

разговаривать? У меня и гортань этого не позволяет, и нёбо мягкое,

почитай-ка капитальный труд того же Вартиуса, Гнидько с Пидорсоном тоже

подойдут. Слезай, небось всю ночь оттягивался, а мы бля пахали как Лев

Толстой в Ясной Поляне!

Салах не понял, но торопливо встал с постели, потянулся. Зверь

шмыгнул на нагретое место, свернулся клубком и мгновенно уснул. Ежи

завистливо покосился на Зверя, смиренно вздохнул, присел на одну из

табуреток:

- Теперь можно поговорить. Так что же с тобой делать, пилот?

Тот понурился и развел руками. Ежи достал вторую кружку, налил в

обе пива, улыбнулся, глянув на оставленные парнем две трети рыбы в миске и

кивнул:

- Давай-ка усаживайся, ешь сколько влезет, пей пиво и прежде всего

- рассказывай. Здесь никто не подслушивает, а если кто и слушает, так все

свои.

Салах глянул в маленькое окно на пляж. Там шумно собирались на лов

рыбаки.

- Где мы? Как ты это делаешь?

- На такие вопросы я не отвечу, - покачал головой хакер, - Потому,

что ты можешь нечаянно сообщить о моем тайном убежище. И о возможностях.

Это обыкновенная осторожность.

Салах потер лишенным ногтя пальцем лоб, кивнул: