Стеклянная мадонна - [25]

Карета миновала использованные соляные копи вдоль реки, церковь, где проповедовал святой Беда, по каменному мосту пересекла реку и покатила по проселочной дороге вдоль ферм, пока не достигла места, где третьего марта должно было состояться открытие новых доков.

Эдмунд Легрендж презрительно показал пальцем на огромные ворота и сказал Джорджу Бостону:

– До чего же пустая затея – строить новые доки на реке, которая до того обмелела, что в отлив можно вброд добраться до Норт-Шилдс! Смех, да и только! Недаром твердят, что Ньюкасл забирает почти все корабли. Этот док строили десять лет; можно было подумать, что пятьдесят четвертый год научит их уму-разуму, но какое там: втемяшилось кому-то в голову, и вот вам результат!

Розина наблюдала за разглагольствующим мужем. Мало знающие его люди могли вообразить, что он принимает близко к сердцу беды города. Ссылка на 54-й год, о котором Бостон, скорее всего, не имел понятия, подразумевала страшное событие, когда шестьдесят три корабля, пытавшиеся спастись в речном устье от шторма, потерпели крушение и очень много народу погибло, причем на глазах у людей, столпившихся на берегу. На самом же деле Эдмунду было искренне наплевать на город, он просто стремился произвести на Бостона впечатление, чему, если учесть простоватость Бостона и его неважные манеры и речь, могло существовать единственное объяснение. Она не знала лишь, сколь сильно ее супруг задолжал этому молодому человеку и каким образом последний надеется вернуть свои деньги.

Ее глаза немного расширились, когда муж приказал кучеру свернуть с главной дороги, которая вела в Саут-Шилдс, и ехать через район с дурной репутацией к Рыночной площади. К тому же тут он распорядился перейти на шаг. Она была полна негодования, однако взяла себя в руки и ничего не сказала. Она полагала, что Аннабелла достаточно насмотрелась всего за один день на изнанку жизни. Однако то, что они видели в Джарроу, не шло ни в какое сравнение с тем, что их ожидало в Темпл-Тауне, куда направлялся Эдмунд.

Инструкции хозяина вызвали недоумение и у кучера Армора, который переспросил:

– Через Темпл-Таун, сэр?

– Да, оттуда мы лучше рассмотрим реку и корабли. – Он обернулся к Аннабелле. – Тебе ведь хочется посмотреть на корабли, правда?

– Да, папа.

Однако корабли появились не скоро. Сначала ей предстояло любоваться разным затрапезным людом, нищими, бесчисленными босыми детьми. Во всех городах было видимо-невидимо нищих детей. Мир оказался полон босоногой ребятни. Правда, погода была теплой, чем, возможно, и объяснялось их пренебрежение обувью.

Иногда, если бывало тепло, и ей хотелось сбросить туфельки, стянуть чулки и пробежаться по траве босиком, однако Аннабелла не исключала, что всем этим детям в холод, сырость и снег тоже не во что обуться. Она произнесла, ни к кому не обращаясь:

– На них нет ни чулок, ни туфель. Отец откликнулся:

– Они им ни к чему, дорогая: подошвы у них крепче кожи на подметках.

– Вот оно что! – Она покачала головой и улыбнулась отцу, чей ответ поднял ей настроение.

Но чем дальше они проникали в старый город, тем больше она ежилась от запустения, грязи, зловония. Здешний люд выглядел очень странно: можно было подумать, что это пришельцы из чужих земель. Потом случилось ужасное: женщина из верхнего окна вывалила на улицу содержимое ночного горшка, и Армору пришлось пустить лошадей галопом, чтобы заряд пролетел мимо. Аннабелла была поражена тем, что женщина метила нечистотами именно в них и при этом громко хохотала.

Взглянув после этого происшествия на мать, она увидела, как та побледнела и поджала губы, что свидетельствовало о ее гневе. Отец выругался, но Бостон лишь рассмеялся. Посмотрев на Стивена, девочка с удивлением обнаружила, что и он борется со смехом.

Карета въехала на Крейн-стрит. Улица представляла собой набережную реки, и Аннабелла не знала, куда смотреть: то ли на корабли, то ли на тротуар, где рядом с каретой шагала какая-то женщина. От женщин, которых она видела прежде, ее отличала яркая одежда. Она смотрела на девочку в упор, а потом улыбнулась, и Аннабелла улыбнулась ей в ответ. Потом ее внимание привлекло окно, из которого с криками высовывались сразу несколько женщин. Лица их были радостными. Отец поднял глаза и слегка улыбнулся им, так же поступил мистер Бостон. Мать же смотрела на женщину, которая не отставала от кареты и, не обращая внимания на мать, не отрывала глаз от Аннабеллы. Она еще никогда не видела столь ярко накрашенных женщин: глаза ее были очень темны, а губы и щеки красны…

Сердце Розины колотилось так неистово, что, казалось, вот-вот вырвется из грудной клетки. Он не мог до этого дойти! Нет, такой жестокости она не могла себе представить. Однако рядом с каретой продолжала шагать эта размалеванная особа в кошмарной шляпке, с полуобнаженной грудью. Нет, не может быть! Хотя если смыть с нее краску, то сходство бросится в глаза: она высока, круглолица, хорошо сложена. Но нет, он не стал бы подвергать жену такому унижению!

Она глянула на мужа, он тоже не спускал глаз с ужасной женщины на тротуаре. Значит, он пошел на это! Мерзавки тоже высовывались из своего окна не просто так: они ждали этой минуты. Господи, за что? Чем она провинилась, что ее подвергают таким унижениям, таким страданиям?!