Стеклянная клетка - [49]

Однако Мазурша — к великому удовольствию Бёжи Варги — от волнения еле могла усидеть на диване, дергаясь и ерзая, будто под ней был разворошенный муравейник. Выйти за мужем — срамиться не хотелось, и она попыталась отсюда, из комнаты, пронять бесстыжую соблазнительницу, выложив свое мнение погромче.

— Все зависит от женщины, — повысив голос и как бы продолжая беседу, сообщила она Лехелу Варге. — Какова хозяйка — таков и дом!

— Ну, положим! — запротестовал тот. — Глава дома, прошу прощения, все-таки мужчина! А рыба, как известно, начинает портиться с головы, а не наоборот.

— Это вы все придумали, вообразили себя венцами творения!

— Видите ли, — покачал Варга головой, — женщина, она, ну даже чисто физически, не может быть равноправна с мужчиной, как теперь говорят. Она слабее. За семью всегда мужчина в ответе.

— Не собираюсь спорить с вами, дорогой Варга, но женщины куда сильней. Пока еще все-таки женщины рожают, а не мужчины.

— Простите, но ведь само телосложение…

— Это не в счет! Если женщина о домашнем очаге, о моральном климате в доме не печется, семья разваливается!

— Правильно, Илонка, я тоже так считаю! — с живостью подтвердила Бёжи Варга, решив, что теперь ее выход. — Вон и Лаци, по нему разве не видно, какая ты жена, скажи, не права я, Лехуш… Чего это она вдруг? — уставилась она с деланным недоумением на Илонку, которая, не вытерпев, вскочила и выбежала на кухню.

А Магдольна роняла и роняла меж тем слезы на блюдо с сандвичами, ничего не подозревая и не слыша — отчасти оттого, что всхлипывала, отчасти из-за Лаци Мазура, который все мурлыкал ей на ушко умильную песенку. Мазурша зловещей тенью выросла на пороге.

— Ты что тут путаешься под ногами?! — напустилась она на мужа. — Турнула бы ты его отсюда, Магда.

— Я по хозяйству помогаю… — попробовал объясниться Мазур на свою голову.

— Ты лучше дома помогай, когда я тебя попрошу. Не твое это дело.

Мазур поплелся обратно, бросив Магдольну на произвол судьбы в лице своей супруги, но в комнате его блуждающий взор наткнулся на пронзительный взгляд Густи, совершенно превратно (хотя вполне логично) им истолкованный, ибо Густи злился не на него, а на жену из-за ее безобразного поведения и рева, лишь усугублявших и осложнявших положение вопреки его собственным усилиям замять поскорей это щекотливое дело, потихоньку, полегоньку переведя все в обычное, нормальное именинное русло, кончив веселой дружеской пирушкой, которая раз в году бывает и на которую копишь, откладываешь целый год; Мазур же решил, будто Густи приревновал его за шашни на кухне, и поспешил отвлечь общее внимание, перейдя на другое.

— Слушай, Густи, — прямо на ходу, не успев даже сесть, заговорил он, — ты и не знаешь, что ты нынче пропустил. Эх, старина, это видеть надо, чистый цирк!.. Муж Сочанихи к нам заявился, ну и номер отколол, не соскучишься! Верно, Лехуш?

— Очень меня Сочаниха интересует… — без всякого вдохновения пробурчал Виг, беспокойно поглядывая на них и косясь на дверь в кухню, но не сумел их удержать.

— Да, на это стоило посмотреть, — при одном воспоминании широко улыбнулся Варга, обнажив десны и показав (первый раз за весь вечер) свои крепкие зубы. — Ну-ну, — поощрительно кивнул он Мазуру.

Тут дверь открылась, пропуская Магдольну и Мазуршу с мясом и сандвичами. Густи в испуге перебил: «А помните, малыш Ковач подметку свою нарезал и Лацковичу в яичницу подсыпал вместо шкварок», но Варга отмахнулся: «Когда это было, ты новенькое послушай! Давай, Лаци!»

— Словом, спустился Колесар из кабинета, — начал Мазур свой рассказ, — а он… ну, это видеть надо! Сначала ничего, вежливо так, вполне по-людски: вот, мол, какое дело, коллега Колесар, а через минуту орал уже со страшной силой — на двести кило дядя, строгальный станок ничто перед ним, так, жужжание мушиное! Как пошел гвоздить: «Если будете еще к моей жене приставать, не посмотрю, что директор, всю физию располосую», ну, старина, мы думали, от бедняги Колесара мокрое место останется…

— Сочаниха, она вот уже с год с ним заигрывает, любовник меньше директора ее не устраивает, — вставил Варга, вкратце знакомя женщин с предысторией.

— Чуть ты, Густи, в отпуск, обязательно без тебя какая-нибудь карусель, — продолжал Мазур. — Так, значит, дядя этот в раж, Колесар — наутек и вопит: «Люди! Держите этого чумового!», ну, друг, будь ты сегодня в столярке, оборжался бы до инфаркта!

У Магдольны руки с блюдом замерли в воздухе, она подняла глаза на Густи и больше их с него не сводила. Мужчины хохотали (и Густав Виг с ними — за неимением другого выхода); Мазур же, разохотясь, уснащал рассказ подробностями: как директорский халат развевается, как работницы визжат; даже Бёжи с Илонкой заулыбались, зараженные общим весельем. Одна Магдольна оставалась задумчивой и серьезной.

— Ох и несся же он по проходу!..

— А с какой рожей!..

— И все вопил: «Люди, люди!..»

— А Сочаниха — за филенки, и женщины сверху брезент набросили…

Магдольна молча расставляла тарелки, накладывала; все продолжали еще некоторое время с полными ртами обсуждать происшествие, но она, не притрагиваясь к еде, сидела и смотрела на мужа. И когда наконец за столом на минутку примолкли, занятые поглощением пищи, спросила в наступившей тишине: