Стажировка юной магини - [39]

Вероятно, чтобы окончательно меня утешить, Фавея увела нас подальше от пруда, к зарослям леденцовых кустиков и разрешила сколько угодно лакомиться их сладкими плодами. Мы быстро научились отлавливать крылатых непосед, они и сами к тому стремились, весьма невежливо отталкивая друг друга. К сожалению, прозрачные конфетки мгновенно таяли во рту, не успевая поделиться с нами своим изысканным вкусом.

— Вода и вода! — негромко посетовала Силона. — Как и вся остальная здешняя еда.

— Ладно, не переживай, — так же тихо сказала я. — Подожди немного. Сходим вечером к Золотой горе, а когда вернемся, наедимся вволю! Я даже не буду убирать скатерть в сундук, спрячу ее под подушкой, чтоб достать побыстрее. Только, пожалуйста, прошу тебя, не проговорись опять.

Очень уж мне не хотелось, чтобы фея узнала, какие старые потрепанные вещи заставили меня тащить. Залатанные и заклеенные, они совсем не походили на волшебные. Если кому-нибудь вдруг довелось бы ненароком заглянуть в мой дорожный сундук, бедняге и в голову не пришло бы, что подобные лохмотья могли обладать хоть какой-то магической силой. Скорее он принял бы меня за барахольщицу, которая собирала всякий хлам по помойкам.

Мне повезло. Оказалось, не одна я так думала…

Гл. 28. Дорожные перипетии

Фавея наметила экскурсию к Золотой горе на поздний вечер, и, как видно, не собиралась отступать от своего решения. Нарвав кучу свежих цветов, она заставила вазочками с букетами все подоконники, на которых раньше красовались неваляшки. Что-то ее все время не устраивало: снежинки сменились на старинные подсвечники, а на стенах зажглись витиеватые бра, вскоре преображенные в холодные бенгальские огни. Но и они просуществовали недолго, по потолку побежали искрящиеся гирлянды, а со стен свесились толстые плети, свитые из колосьев, листьев и водорослей вперемешку с теми же лампочками-росинками.

— А-ах! Правда, красиво? — спросила наставница, указывая на махровые розы, разбросанные по полу.

Поймав мой кислый взгляд, она мотнула головой в сторону Силоны:

— О-о! А твоей подруге нравится.

И что хорошего в срезанных цветах? Пусть бы лучше росли. Узнав, из-за чего мне грустно, наставница очень удивилась и опять решила меня утешить. По-своему.

— О-ох! — вздохнула она. — Напрасно ты их жалеешь. Растения для того и предназначены, чтоб украшать комнаты. А-ах, этот мир быстротечен как бурная река, в нем нельзя держаться за старое. Долой прошедшее, пусть уходит безвозвратно!

Силона больше ни разу не проговорилась, и фея не догадывалась о содержимом моего неподъемного кофра, а то поразилась бы намного больше. Я и сама собиралась избавиться от волшебных обносков как можно быстрее, но почему-то сейчас подумала о них не с презрением, а с нежностью. Старые вещи, как и старые друзья, верные и любимые. Они, к сожалению, уходят, но что-то и остается. Повелительнице воды, так стремительно спешившей в будущее, никогда того не понять.

Само собой разумеется, Фавея тоже без конца наряжалась в новые платья, перекрашивалась, меняла прическу, маникюр, побрякушки и духи. И все на ней сияло, звенело и благоухало. Но чего-то не хватало… Пожалуй, гармонии или хоть какого-то соответствия. Однако, чтобы больше не огорчать хозяйку, я старалась казаться веселой. Ну, нравится без конца переодеваться, что ж в том плохого? В конце концов, каждому свое — кто-то, как Ризэлла, создает планеты, а кто-то занимается исключительно собственной персоной. Жаль только, что пропадала масса свободного времени, но не тащитьже наставницу из дому насильно!

Еще и золотая рыбка устроила новую истерику. Заявила, будто бы мы все, сговорившись, пытались убить ее во время прогулки в парке. Надо же такое придумать! Впрочем, очередная выходка золотой привереды не особенно меня расстроила — сама заимела эту скандалистку на свою же голову, никто не заставлял.

В общем, я еле дождалась вечера. Но вот солнце, наконец, приблизилось к горизонту, о чем можно было лишь догадываться, потому что волшебная роса в Долине Фей засветилась ярче, и неугомонная волшебница, очередной раз преобразившись, повела нас к Золотой горе.

* * *

Мы пробирались вроде бы по тем же местам, по которым гуляли днем, но в то же время и по совсем другим. От прежнего сияющего парка не осталось ничего, что напоминало бы о счастье и благополучии населявшей его живности. Сначала наставница вела нас по тропинкам, петлявшим вокруг расколовшихся статуй и заиндевевших фруктовых деревьев. Затем мы углубились в заросли угрюмых крылатых кустиков, почему-то сменивших леденцы на колючки. Ноги проваливались в какое-то подобие песка из мелких серых пузырьков, и я не сразу заметила, что прохожу мимо бурой лужи с пожухлыми кувшинками. И только позже вспомнила: здесь же был лазурный пруд с рыбками!

Наконец, мы вышли на открытое пространство, где между двумя рядами гор росли чудодейственные цветы. Их, конечно, никто из нас не увидел — светящееся покрывало и здесь не прерывалось. Наверное, мне ужасно надоело однообразно блиставшее полотно, а может быть, перемены в парке так удручающе подействовали, но в голову почему-то лезли дурацкие вопросы. Ради чего надо терпеть жуткий холод? Зачем фее понадобилось утопить в водяных блестках великолепное имение? Не видеть солнца, не пить чай… Кстати, а при чем тут чай? Ну, горячий, ну, закипит вода. Росинки растают, но ведь их можно снова сделать! Тоже мне, проблема для повелительницы воды, которая не любила ничего постоянного. Ничего, кроме искрящихся разноцветных чехольчиков, в которые она засунула буквально все — от полупрозрачного замка до пугливых рыбок. То есть кувшинок. Я обернулась: в луже плавал какой-то мусор.