Стая - [26]

– Что у тебя в пакете? – спросил мальчик в лохмотьях.

Я прижал щенков к груди.

– Ничего. Просто вещи.

Один из щенков – это была девочка – высунула голову из пакета и заскулила.

– Щенки! – охнул мальчик. Он подбежал к порогу, на котором я сидел. – Можно посмотреть?

Мамуся и Бабуля подобрались ко мне поближе, недоверчиво присматриваясь к мальчику. Тот протянул руку к щенкам. Мамуся зарычала.

– Это Мамуся. Она с тобой еще не знакома и потому не позволит тебе трогать своих малышей.

Убрав руку, мальчик кивнул.

– Она молодец, раз так защищает своих детенышей.

Щенки заскулили от голода.

– Сколько их? – спросил мальчик.

– Двое. Было трое, но один умер.

Мальчик опять кивнул.

– Моя подруга Янина тоже умерла…

Я сунул руку в пакет и погладил щенков, чувствуя их ребра под кожей.

– Они голодны. Мне нужно найти нам еду.

Мальчик вскочил на ноги и ткнул пальцем себе в грудь.

– Я лучше всех умею находить еду, вот увидишь! – воскликнул он. – Пойдем!

И мы с псами побрели вслед за тощим мальчиком в лохмотьях, оставив дом сестер милосердия позади. К тому времени, когда солнце зависло прямо у нас над головами, мы собрали в мусорных баках за магазинами достаточно еды, чтобы все наелись.

Мальчик устроился на канализационном люке.

– Меня зовут Вадим, – сообщил он. – А тебя как?

Я погладил Бабулю по голове.

– Песик.

– Мама назвала тебя Песиком? – рассмеялся Вадим.

– Нет, не мама. – Я пожал плечами.

Мальчик глубоко вдохнул, закрыл глаза и рыгнул – я еще никогда не слышал, чтобы кто-то делал это так громко. Я рассмеялся.

– Попробуй, – посоветовал Вадим. – Нужно глубоко-глубоко вдохнуть и проглотить побольше воздуха.

Я закрыл глаза и сделал так, как он говорил.

– А теперь выпусти воздух наружу.

Я так и сделал.

Мы расхохотались.

Мимо шли люди, а мы все хохотали и хохотали.

– Я король отрыжки! – провозгласил Вадим.

– Нет, это я король отрыжки! – крикнул я.

Вадим пихнул меня в плечо. Я пихнул его в ответ. Встречаясь с Аней, я видел, что так играли мальчишки на школьном дворе.

– От тебя воняет, – ухмыльнулся Вадим.

– Я король вони, – заявил я.

– Мы короли отрыжки и вони, – хором прокричали мы.

Небо стало серым, точно несвежая простыня. Повалил снег.

– Пойдем, – мотнул головой Вадим.

Сестры милосердия праздновали Рождество, а нам с собаками некуда было податься, и потому мы последовали за Вадимом глубоко под землю, к огромным трубам отопления, лежащим во чреве Города.

В этом подземном мире жили дети. Некоторые родились в Городе, но большинство приехало сюда на поездах и электричках.

– В моей деревне есть было нечего, только куриный корм, – хвастался один из мальчишек, устроившись на трубе.

– В моей деревне есть было совсем нечего, только пыль, – хвасталась девочка в розовой футболке. На футболке была изображена большая ухмыляющаяся мышь.

– А в моей деревне, а в моей деревне есть было совсем нечего, только снег, – сказал высокий мальчик с темными глазами. Временами он подносил ко рту пакет и делал глубокий вдох. Он напоминал мне Пашу.

Два маленьких мальчика дурачились на полу, катаясь по мусору. Другой малыш играл с крошечной игрушечной машиной. Кто-то передал мне бутылку. Не раздумывая, я отпил.

– Фу! – Я выплюнул омерзительную жидкость.

Все рассмеялись.

– Он совсем еще несмышленыш на улицах, – сказал кто-то.

– Никакой я не несмышленыш! – возмутился я. – Мне пять лет, а весной будет шесть.

– Не в этом смысле, – пояснил Вадим. – Они имеют в виду, что ты ничего не смыслишь в уличной жизни.

– Неправда. – Мне казалось, что я уже давно живу вот так.

– И сколько же ты живешь на улице? – осведомился бритый наголо высокий мальчик.

Я пожал плечами.

– Когда он привез меня в Город, снега еще не было. Стояла теплынь, и весь день было светло. Я собирался идти в школу.

– Ха, – фыркнул мальчик, раскуривая сигарету. – Всего пару месяцев. Я тут уже несколько лет живу.

– И я! – звонко, точно колокольчик, воскликнула девочка.

– Я тут уже два года, – сказал другой мальчик. Очень маленький мальчик, меньше меня. С этими словами он свернулся на куче грязных тряпок и заплакал.

Над трубами плясало пламя свечей, на стенах подрагивали тени. Возня двух мальчишек, игравших на полу, переросла в настоящую драку.

– Ты зачем меня по башке стукнул? – вопил один из них.

– Я не нарочно! – оправдывался другой.

– Ненавижу тебя, ненавижу! – не унимался первый.

Я забрался в дальний угол вместе с Мамусей, щенками, Бабулей и Ушастиком. Дымок и Везунчик не пошли за нами под землю. Мамуся нервно косилась на детей, кормя своих голодных малышей.

Из‑за желтого пламени свечей лица детей казались дикими, а глаза – пустыми.

– Завтра мы вернемся к сестрам милосердия, – пообещал я псам. – Зато сейчас нам тепло и мы сыты.

Вадим воровал. Он воровал из магазинов, воровал у прохожих, воровал даже у нищих и бомжей. Он воровал, чтобы прокормить себя и нас, это правда, но на самом деле он воровал, потому что мог.

– Нужно воровать, – говорил мне Вадим.

День стоял холодный, мороз сжимал нас в своем ледяном кулаке.

– Я не могу воровать, – отнекивался я.

– Я тебя научу, – настаивал Вадим. – Я царь воров всей России! – смеялся он.

Чтобы доказать свою правоту, он подкрался к женщине, стоявшей на остановке, и вытащил что-то из ее сумки.