Стая - [3]

Сейчас за бычком гнались не волки — собаки, но рядом с ним не было ни рогатого быка-защитника, ни мамки. Кто-то из лохматых этих тварей уже побывал у бычка на холке. Если бы не страх, какой он сейчас испытывал, боль мешала бы ему. Только в своих сильных ногах видел бычок спасение.

…Чапа на всем ходу снова рыкнула на Мальчика. Она не ругала его, нет. Подбадривала. Только что Мальчик сумел прокатиться на спине лося и никак не мог прийти в себя после удара о землю. Чапа знала — заднее копыто не страшно, стерпится. Никто из стаи не сумел бы достать до холки лося. Мальчик смог. Рык Чапы как бы говорил: «Ну, Мальчик, соберись, перетерпи боль, ты уже нужное дело сделал, приблизил ужин всей стаи. Ужин мчится теперь куда следует, на засаду направлен точно. Еще раз, Мальчик! Еще!»

Не лось, целая кладовая мяса мчалась впереди Чапы. Такой кладовой хватало стае на несколько сытных дней. Все шло отлично — мясо уходило от загонщиков в сторону главных сил стаи. Сил у Чапиной команды становилось все меньше, но и лось был уже не тот, что в первые минуты погони, когда его подняли с лежки. Скоро!

Для вислоухого, длинноногого Каштана, принятого недавно в стаю, такая охота-гонка была первой. Он не жалел себя, чувствовал — не проявит он себя сейчас, так и занимать в стае самое низкое место. В стае существовали ранги, он это усвоил с первого дня и почувствовал на своей собственной шкуре. Первый кусок — закон стаи — принадлежит вожаку, потом главарям, а Каштаны, Одноглазые, Хромые могут пока подождать.

Вот и приходится ждать, быть сиротой в стае. Даже покорный всем Одноглазый может зарычать на него. Рычи-рычи, узнаешь потом Каштана! Спасибо Биму, он чересчур задиристых видит. Будто невзначай заденет плечом обидчика, посмотрит на него, и этого хватает для того, чтобы восстановить справедливость в стае. Случись что, Каштан не пожалеет себя, всегда встанет на защиту Бима, не побоится самого Сына волка. О-о! Драться Каштан умел! Шкуры дачных именитых шавок хорошо трещали от зубов Каштана. Два года прожил он на дачах, с кем только в округе не дрался. За то и бросили, выгнали с дач хозяева. В стае драться он пока еще не мог.

Мальчик так и не пришел в себя. Чапа тщетно силилась обойти лося. Опытная, натренированная загонщица устала. А новичок Каштан никогда не гонялся за лосями, но силы в себе чувствовал, хотя их оставалось не так уж и много. Вот он, его момент, пришел — не будет Каштан в стае последним!

Каштан бежал теперь почти параллельно с лосем. Он видел каждую шерстинку на его холке. Перепрыгивая канаву с водой, бык чуть-чуть оступился, передние копыта скользнули по краю канавы, подняли вверх брызги. На какой-то миг холку пригнуло вниз, и Каштан не растерялся, прыгнул, намертво вцепился в нее и сделал это ничуть не хуже Мальчика.

Зубы впились во что-то живое, мягкое, Каштана бросило сначала вверх, влево, вправо, несколько раз больно ударило о дерево, но ему легче было умереть прямо сейчас на шее лося, чем разжать зубы.

Лось вывернулся из леснины и несся по краю болота чуть правее засады. Бим мгновенно оценил обстановку. Здесь, в этих кустах! За кустами болото, там зверя не взять.

Миг, и четыре пса помчались наперерез лосю. Каждый по отдельности ничего не стоит сейчас. Все вместе — сила ловкая, безжалостная. Бим видел: лось бежит тяжело, что-то сдерживает бег его, что-то ему мешает. Понял — Каштан мешает, рвет холку. Бык вскинулся. На глазах у стаи Каштана бросило вверх, перевернуло в воздухе, ударило о землю. Если бы не погоня, Бим обязательно свернул бы к тому месту, куда упал новичок стаи, не пожалевший себя ради всех. Но сейчас было не до Каштана. Сын волка, Одноглазый и даже Хромой не отставали от Бима.

Хромой и Одноглазый почти одновременно впились в задние ноги лося. Эта работа была для обоих привычной, делали они ее не раз. Толстая шкура нехотя потрескивала, зубы щупали под ней сухожилия. Одноглазому повезло сразу. Зубы отыскали сухожилия, что-то оборвалось под шкурой, щелкнуло, хрустнуло. Лось сильно захрапел, осел на одну ногу, приостановился. Мальчик, лучший мастер стаи ездить верхом на звере, высоко прыгнул. Холка пахла живой кровью, пьянила обостренное чутье. Рядом с ним оседлал лося Сын волка, Бим повис на шее бычка. И Хромой отыскал сухожилия, остервенело грыз их. Чапа кружила у морды зверя, не давала ему хода, наблюдала за работой стаи. Все пока шло слаженно, дружно, быстро. Не было на лосе одного Каштана. Он еще корчился от боли. Отстав от стаи, он грыз свою разорванную лапу.

Тяжело переваливаясь с бока на бок, лось еще пытался двигаться, с каждой секундой он слабел больше, движения его сделались медленными, осмысленными. Наконец он замер на месте, больше не пытаясь сбросить с себя разъяренных псов. Мутная пелена набежала ему на глаза, он перестал чувствовать боль, страх, медленно стал заваливаться на бок.

Желанный час для стаи пришел. Разом все почувствовали — больше нет зверя, есть мясо, а мясо не защищается, никуда от них не бежит. Мясо мясом, а закон дележки в стае соблюдался. Горло зверя принадлежит вожаку. Бим грыз его, чувствовал, как оно еще прыгает, выталкивает ему на язык горячую кровь. Толстая шкура лося на ляжках плохо поддавалась зубам Одноглазого и Хромого. Они вгрызлись все-таки в мякоть, жадно ее глотали вместе с кусками шкуры. Мальчик вместе с Чапой рвали брюхо. Дурной воздух от брюховины им не мешал. То, что недавно было съедено самим лосем, брызгало на них из кишок. Они не обращали на это внимания, глотали кишки вместе с их содержимым.