Ставка на фаворита - [9]

— Бутерброды с холодной курятиной, фруктовые салаты и шампанское, — насмешливо произнес Джон.

Господи, и здесь то же самое! — с тоской подумал он. И девица эта ничем не отличается от тех, что досаждали ему в Лондоне. С чего он взял, что во Флоренс есть что-то особенное?

Вдруг он почувствовал на себе странный, оценивающий взгляд девушки.

— Не-е-ет, — задумчиво произнесла она, растягивая гласную и пристально глядя на Джона. — Не знаю, где вас кормили таким ланчем. У нас не будет ни первого, ни второго, ни тем более третьего.

Джон готов был язык себе откусить, он чуть не выдал себя. Как глупо! Ему следует забыть на месяц о прошлой жизни и постараться вжиться в образ простого рабочего парня.

— А я и не был никогда на благотворительных ланчах, — с вызовом сообщил он. — Просто подумал, что на таких приемах подают что-нибудь особенное, — скороговоркой произнес Джон.

— Фло, может, ты проводишь меня домой? — с жалобной интонацией спросил отец.

— Извини, не могу, я опаздываю. Нечего было выходить из дома, раз тебе доктор не разрешил! — с досадой воскликнула Флоренс. — Новый управляющий тебя проводит, — язвительно добавила она и быстрым шагом направилась к дому.

Ее трясло от негодования. Как мог так поступить с ней родной отец?! Отвергнуть ее кандидатуру на место управляющего, чтобы пригласить молодого хлыща, который, видите ли, приехал помочь им!

После ухода Флоренс между мужчинами воцарилось неловкое молчание. Чтобы разрядить напряжение, Бернард Десмонд, вздохнув, сказал:

— Никогда не понимал женщин, поэтому предпочитал больше общаться с лошадьми.

Джон засмеялся, хотя по-прежнему смотрел вслед девушке, любуясь ее легкой грациозной походкой, длинными ногами в коротких сапожках.

— Ну что ж, мистер Картерс, устраивайтесь на новом месте. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь к моей жене Кристине. К вечеру наша служанка Дорис наведет порядок в коттедже. А сейчас приглашаю вас и Бернарда составить мне компанию за ланчем.

3

После ланча Бернард вызвался проводить Джона до его нового жилища.

— Мне все равно идти в ту сторону, свою машину я оставил на дальней стоянке, за конюшнями, — объяснил он Дэвиду, который неохотно распрощался с ним. — А вам, молодой человек, мне кое-что еще надо рассказать в дополнение к той информации, которую вы получили от Дэвида.

— Неужели такая времянка предназначалась для проживания управляющего фермой? — спросил Джон, когда они вернулись в коттедж рядом с конюшнями. Только сейчас до него дошло, что целый месяц ему придется жить в этом убогом жилище.

— Нет, конечно. Здесь раньше ночевали конюхи, приезжавшие из города, да сезонные рабочие, которых нанимали летом для заготовки сена. Таких людей в усадьбе и раньше было немного, здесь работали в основном местные жители, а в последние годы сократилось и число постоянных работников. А я жил в прекрасном добротном доме, построенном еще дедом Дэвида. Год назад он сгорел. — Бернард нахмурился и замолчал. — Это случилось уже после моего отъезда, — добавил он. — Окна здесь лучше не открывать, будет сильно вонять навозом. Вас это не пугает? — с явным подвохом спросил он.

Меньше всего Джона пугал запах навоза. За неделю, проведенную у Джорджа, он успел привыкнуть к этому запаху и почти его не замечал. Поэтому он твердо выдержал испытующий взгляд Десмонда.

— Нет, сэр, не пугает. Я с детства вожусь с лошадьми, запах конюшни для меня привычное дело.

Старик хитро улыбнулся и похлопал Джона по плечу.

— Это хорошо, парень, а то я уж забеспокоился, услышав про ланч с шампанским, не подведешь ли ты меня, старика. Я всегда говорил, что иметь дело с лошадьми гораздо безопаснее, чем с женщинами.

— Безопаснее, но ведь одно не исключает другого, верно, сэр? — с усмешкой сказал Джон. Перед глазами вновь возник образ длинноногой блондинки, стремительно удаляющейся от них.

— Вам, молодым, виднее, — уклонился от ответа Десмонд и недовольно пожевал губами. Свое единственное в жизни увлечение женщиной ему вспоминать не хотелось, хотя он пронес свое чувство к ней через всю жизнь.

Джон почувствовал перемену в настроении старика и тактично оставил его в одиночестве, чтобы заглянуть в узкий закуток, отведенный ему под спальню. Видели бы все это мои друзья по клубу, они бы обхохотались, подумал Джон. Впрочем, постельное белье, которое успела постелить служанка, было белоснежным, да и везде в коттедже было чисто. Приятно пахло от нагревшихся за день деревянных стен. Но окна я все-таки открою, решил Джон, сегодня ветер со стороны усадьбы. Он вернулся в кабинет, где оставил Бернарда Десмонда.

— А вы долго проработали у Мораниса? — спросил он.

— Мой дед работал управляющим у деда Дэвида. А с самим Дэвидом начинал я. Он еще женат не был, когда получил в наследство эту ферму. — Старик помолчал. — Дети его выросли на моих глазах. Флоренс я посадил на первую в ее жизни лошадь и всему научил, что положено знать дочери владельца коневодческой фермы. Полагаю, сейчас она знает о лошадях гораздо больше, чем знал в ее возрасте Дэвид. Ох, и прелестной наездницей была она в детстве! На осенних праздниках, когда устраиваются забеги лошадей со всех ближайших ферм, ею всегда любовались. Вылитая амазонка! А бесстрашная! За ней все фермерские сыновья гонялись, когда были подростками, но догнать не могли. Она всегда побеждала. Упорства в ней хоть отбавляй, — сказал Десмонд, покачав головой. — И своеволия, — добавил он.