Статуя как процесс - [20]

Бывший муж разом отрезвел, отстранённо и задумчиво посмотрел на собеседницу:

– Странно, у меня такое ощущение, что и ты в этом преследовании участвуешь… Что вы все хотите от меня? Что мне делать?

Юля не торопясь кивнула головой, словно следователь, когда допрашиваемый наконец-то решил встать на путь исправления и начал давать правдивые показания:

– Во-первых, выкинь из головы все свои подозрения, живи нормально, ну,…скромно что ли, ни о чём не думая, и жизнь твоя наладится сама собой. Во-вторых, Егор, ты должен уяснить, что я к тебе никогда не вернусь, мы никогда больше не будем жить вместе. Поэтому тебе надо жениться на какой-нибудь красивой девушке, школьной подруге, например, и жить спокойно и…весело, не думая ни о чём.

– Похоже на инструкцию, – прокомментировал Егор юлины пункты, – Ещё один главврач. Я вообще-то взрослый, живой, свободный человек, а ты как-то настойчиво пытаешься сделать из меня не пойми кого… И что вы все привязались ко мне? А на какой школьной подруге? Уж не Жанне ли?

Бывшая опять кивнула ему, как учительница первокласснику:

– А почему бы и нет. В конце концов, ты мне не чужой,…не был чужим. Я должна и могу о тебе позаботиться и, как мне кажется, вы с ней подходите друг к другу идеально. В общем, не делай глупостей.

– Каких глупостей! – закричал Егор, – Что ты несёшь!? Ещё раз: что вам нужно от меня?

Юля резко махнула рукой, зло сверкнула глазами:

– Тише! Хочешь здесь надолго поселиться? Я просто на правах бывшей жены советую.

– Интересные советы. Так, наверное, по-настоящему с ума сходят.

Юля уже с сожалением посмотрела на него, протянула пакет:

– Охо-хо… Ладно, на, возьми. Здесь фрукты. И на всякий случай, возьми немного денег.

Она достала кошелёк, начала вынимать деньги.

Смотря на то, как бывшая жена шелестит купюрами, Егор вдруг спросил:

– Они у тебя разрисованные?

– Кто? – недоумённо спросила та.

– Ну, деньги.

Юля разочарованно посмотрела на него:

– Да, сегодня раскрасила. Любуйся, шутник. И откуда только в тебе это, ведь ты же…

– Что?

– Ничего. Ну, до свидания, я пошла. Веди себя хорошо, тебя отпустят.

– Давай, и ты себя, загадочная, хорошо веди. Кстати, ты не знаешь такого – Фёдор Львович?

Юля немного смутилась, молча посмотрела на Егора, но всё же ответила:

– Что-то слышала, кажется, наш беловский писатель. Пока.

* * *

Заканчивалась вторая неделя пребывания Егора в психлечебнице. Он вполне привык к больничному распорядку и сдружился с соседями по палате – Женей, Валерой и старым знакомым Дмитрием.

Больше всего нравилось Егору время трудотерапии. Так получилось, что на второй день после прибытия, когда все разошлись по своим работам, в палату вошла сестра и сказала:

– Пойдём со мной, на трудотерапию.

Она привела Егора в небольшое подвальное помещение, которое оказалось мастерской резьбы по дереву. В одной из двух комнат, сушилке, повсюду, на полках и на полу, стояли деревянные заготовки, доски и чурбаки, доходившие до нужной кондиции. Здесь же находились готовые изделия: большие резные панно в различные учреждения, вывески названия заведений, ящики с деревянными сувенирами, кухонными наборами, шкатулками и тому подобным.

Другая комната, собственно мастерская, была оборудована столом, верстаком, циркулярной пилой, полками, наборами необходимых инструментов: разнообразными ножами, резаками, стамесками, скребками и рашпилями. Как позже узнал Егор, продукция мастерской пользовалась хорошим спросом в городе и области и приносила неплохой доход лечебному учреждению.

Главным мастером цеха и его же заведующим был Степан, светловолосый бородатый мужчина лет пятидесяти. Ещё в молодые годы он попал лечебницу, давным-давно вылечился, но так и остался при мастерской, производя всякие красивые резные вещи для продажи. Помогали ему пациенты стационара, вроде Егора, в обязанности которого входило следить за сушкой, помогать распиливать высохшее дерево на доски, затачивать инструменты и убирать помещение. Все эти работы Егор освоил быстро.

– Повезло тебе, Егор, что сюда попал, – как-то двусмысленно сказал Степан, но потом пояснил, – Резьба – благородное дело. Эта работа человека в порядок приводит: и руки делом заняты, и голова, и нервы успокаивает. И сам материал тоже благородный, природный. Учись, режь.

– Да я тут ненадолго. Я здоровый. По ошибке забрали.

– А-а, вон что. Тогда, конечно, – с сомнением произнёс Степан, опустив глаза в пол, – Но всё равно учись. Всегда кусок хлеба будет.

Поработав несколько дней, понаблюдав за работой мастера, изучив инструменты и как ими пользоваться, Егор решился самостоятельно заняться художеством по дереву.

– С чего же начать?

– Как обычно, – посоветовал Степан, – сначала кувшин с цветком, потом голую женщину. Они спросом пользуются.

На удивление себе и учителю, Егор быстро справился со своей первой работой – кувшином высокого рельефа, заслужив похвалу от мастера.

– Теперь человека, то есть женщину, – дал следующее задание Степан.

Над лежащей обнажённой девушкой Егор трудился больше недели, посвящая творчеству и выделенные распорядком часы на трудотерапию, и своё свободное время. Когда изображение на берёзовой доске было завершено, отполировано и покрыто лаком, Егор вдруг увидел, что на резной кровати один к одному лежит обнажённая Жанна в позе спящей Венеры. Точно такая, какой он видел её в лунном свете на даче в Чехловске. Зримое воплощение женской телесной красоты. «Ну надо же, – удивился Егор, – взяла и появилась. А ведь и замысла такого не было, не вспоминал даже её».