Статский советник Евграф Тулин - [156]

– Есть три комнаты, все отличные для отдыха и сна. Две по одному спальному месту будут. Одна имеет две кровати, напротив друг друга. Какие угодно-с гостям?

– Ту в которой две кровати подготовь. Туда квасу поставь. Водочки штоф и закусить чего не забудь. Мы сейчас слегка перекусим, а там дальше отдохнём. Так хозяин где, может позовёшь? – уточнил Евграф.

– Хотел бы выполнить пожелание, но никак-с. Хозяина нет, разъездах-с по коммерции. Уезжая сказывал, что к утру будет. А сейчас что подать изволите?

– Знаменитый дед Агей, не боится ста бл… Он берёт их по одной и щекочет как заводной. Небось по девкам, хозяин уехал. А ты заладил о коммерции. А что сам предлагаешь? – с босяцкой ухмылкой, спросил Кротов.

– Вечер уже, не многолюдно. Большой кухни нет, не держим к концу дня. Мы же на тракте стоим, публики мало к ночи. Могу предложить уху или грибной суп по три копейки. Каша гречневая с мясом четыре копейки. Жаркое из мяса или рыбы восемь копеек. Котлеты свиные или телячьи по шесть копеек. Что угодно-с, гостям?

– Вот и тащи нам ухи и каши сюда. А котлет с десяток наверх с хлебом подними. А «Ерофеич»[30] есть? – уточнил сыщик.

– Ак как же, имеется! – заулыбался половой.

– Вот и его неси, только чекушку. А наверх поставь косушку, – подмигнув, продолжил заказ Тулин.[31]

– Нет, Шило. Мало, ты бы ещё шкалик заказал. Давай восьмерик наверх. Душа гулять желает, – возмутился Егор Егорович.[32]

– Согласен Крот, винюсь. Давай на верх «восьмерик». Гулять, так с оттягом, – уточнил заказ, половому, сыщик.

Посидев в пределах часа, полтора, плотно поужинав и выпив заказанную водку, они расплатились с половым, хорошенько дав на чай. Гостей так больше и не появилось. Вслед за ним поднялись в предложенную комнату. Небольшую, но достаточно уютную, с двумя кроватями небольшим низким столом между ними и одним старым шкафом для вещей. На столе уже стояла заказанные котлеты, хлебница с хлебом, квас и штоф водки.

– Хорошо, угодил «куриная кожа». Отдыхать будем, утомились с дороги. Посидим и выпьем, поговорим, глядишь и душа спать захочет. Не буди с утра, выспаться хотим. Хозяину передай, разговор есть, – строго сказал титулярный советник.

– Может, ещё чего угодно-с? Чая? – спросил половой.

– С чая лиха не бывает и пьян не будешь, – ухмыльнулся Кротов, – нет уж мы по «Ерофеичу» ударим.

– Может, для души что? Необычного? – не унимался половой желая заработать денег у щедрых гостей.

– А кто у тебя имеются для отдыха и души? «Любительницы» или «Бланковые»? – уточнил сыщик.

– Всякие есть. Могу Бордельную или Билетную вызвать. Но пока подъедут времени много пройдёт. Много «Любительниц» есть в округе, берут по-разному от пятидесяти копеек до пяти рублей. Но одна очень хороша, недавно появилась, откуда никто не знает. Недалеко живет, двадцать три года, но возьмёт дорого, сама видимо из знатных, но того стоит. Нинкой-Красотулей кличут. Могу на выбор пригласить трёх-четырёх сразу. Как угодно-с?

– Завтра может и поговорим. Сегодня план другой. Где кабачок там и мужичок, в одном мужике и быстрый конь, и трепетная пьянь. Сегодня с водкой позабавимся. Не беспокой, если надо чего, позову, – ответил Тулин.

– Для чего у бабы ноги? Что бы мужику не забыть дороги. Иван Марье не указ, кому хочет тому и даст. Лучше нищему не подать, а весёлому босяку завсегда любовь отдать, – весело заявил, Кротов придурковато пританцовывая и стуча себя по коленкам.

Половой ушёл. Кротов перестав играть придурковатого уличного босяка и воришку немедля успокоился. Вновь стал серьёзен и задумчив. Евграф присел на кровать и задумался о единых нравах, на рынке свободной любви и телесных услуг, царивших что в Москве, что в губернских городах.

– Видишь, Егорыч, здесь ещё и нелегальный притон имеется. Возможно, и шарят и шукают по карманам. Может, и купец какой до дома не доезжает, где-нибудь в Скуратовских болотах остаётся? – тихо сказал Кротову сыщик, – так что мы с тобой на правильном пути.

Кротов понимающе кивнул. Согласно пункту первого правил «Содержательницам борделей» от 1844 года, утверждённым Министром внутренних дел России, графом Перовским, бордели можно было открывать только с разрешения полиции. Владеть подобным заведением могла только женщина от тридцати до шестидесяти лет, которая была обязана следить за выполнением требований законов и здоровьем работниц. Ей запрещалось их изнурять и заставлять без их желанья принимать клиентов. Такие же положения остались и в более расширенных правилах 1861 года. За исключением, что тайные встречи разрешались на специальных квартирах или в гостиницах, предназначенных для этих целей. Содержание нелегальных притонов, тайный разврат, непотребство в банях, трактирах, кабаках категорически наказывалось. Запрещено было принимать гостей в воскресные, праздничные дни до окончания обедни и допускать в заведение несовершеннолетних обоих полов. За это полагалась ответственность и арест с содержанием в исправительных учреждениях в случае неповиновения властям и высылка в отдалённые места империи. За всем этим следил специальный врачебно-полицейский комитет, который в определённые дни посещал заведения с целью контроля. В проституцию могла прийти любая женщина, достигшая восемнадцати лет. Только для поступления в бордель возраст увеличивался, брали с двадцати одного года. Те, кто работал в публичном доме назывались «Билетными», так как на время их необычного труда им вместо паспорта выдавался билет и смотровая книжка. Те, кто работал самостоятельно именовались «Бланковыми». В домах терпимости медицинские билеты предоставлялись по требованию клиента немедленно. При венерическом заболевании, в том числе «французской болезнью» -сифилисом, женщины лечились бесплатно за счёт государства. Имелись специальные «Правила для публичных женщин», в которых имелось пятнадцать обязательных требований. Из них восемь относились к правам, семь к обязанностям. Дома терпимости разделялись по классам. Первого – дорогие, с мягкой мебелью и прочими атрибутами роскоши, красивыми и дорого одетыми женщинами, с ценой до ста рублей за сеанс. Второго – для среднего класса офицеров, чиновников, купцов и студентов, с платой от двух до пятнадцати рублей. Третьего – для солдат, мастеровых, рабочих, крестьян до одного рубля за встречу. При переезде с одной местности в другую женщина получала проходное свидетельство, а паспорт высылался в полицейский участок по месту переезда. «Любительницам», то есть женщинам, не учтённым в своей профессии и не подвергаемым медицинскому контролю, работать было запрещено. Однако они работали в полную силу договариваясь с полицией. Бывали и частые случаи, когда эти дамы в ресторанах или трактирах опаивали гостей «малинкой», специальным средством для потери контроля над своей человеческой сущностью, подсев к ним ради знакомства. Напоив такого гостя до «чёртиков» предлагали проехать в номера для любовных утех. Согласного клиента, не отдающего себе отчёта по пьяному делу, направляли на особую квартиру с понравившейся жрицей любви. В дальнейшем полностью обирали их, хорошо если ещё оставляли без денег, но в живых. Часто бывало так, что труп находили или в подворотне какой-то захолустной улицы, или в Москве-реке. Много имелось криминальной сноровки и выдумки в запасах тружениц этой профессии, доводящих публику до смерти. Вот тогда и начинала работать сыскная часть.