Статский советник Евграф Тулин - [118]

Авторы признательны и благодарны огромному историческому наследию, которое оставили потомкам, русские писатели: Матвей Комаров, Николай Иванович Костомаров, а так же Николай Герасимович Савин в своих записках. Труды этих замечательных людей помогли создать эту книгу.

Посвящается старому и надёжному тульскому другу семьи Л. А. В., в знак признательности за десятилетнюю дружбу и взаимное уважение.

Текст печатается в авторской редакции и пунктуации.

Пролог

Раннее апрельское утро было наполнено весенней свежестью. Светало. Три человека въехали в лес в экипаже, запряжённом парой лошадей. Уверенно выпрыгнув из пролётки, размялись. Один из них подошёл к лошадям, потрепал, погладил с любовью, прижался щекой к одной из них. Затем отойдя от пролётки, начал весело разговаривать с остальными.

– Лошади умнее людей. Помнишь, Василий, какой конь у меня был в полку? Не конь, а ветер. Жалко Тишку, коня, теперь больше и не увижу его. Разошлись наши пути, дороги. Ты говорил – не получится, сомневался. Видишь, всё получилось отлично. Уже вёрст на тридцать от Орла ушли. Ещё поворуем, пограбим, потрясём мошну купеческую. Дурень этот, начальник тюрьмы. Как мы его обули! С запиской тоже хорошо придумали. Я думаю, до вечера ждать нас будет. Потом сам искать станет. Когда поймёт, что своих сил не хватит и не поймать нас, тогда доложит. Получается, через день—другой. Теперь вместо меня сам в тюрьму сядет. Хорошо, что начальник жадный до денег и мозгов у него немного, мне повезло. Да и ты, Василий, не подкачал, молодец. Век не забуду, пока жив помнить буду тебя. Отплачу и деньгами, и преданностью своей. Поверь на свободе лучше, чем в тюрьме, на похлёбке! Три месяца просидел в тюрьме на казённых харчах, а как будто бы вечность прошла. Да что тебе говорить, ты и сам всё знаешь. Не зря надзирателем служил. Понимаешь как нам сидельцам трудно. Голодно и холодно. Судьбу клянём, жизни хотим, а она мимо нас пробегает. Господь второй жизни не даст, как не проси. Хоть лоб в церкви разбей, об пол. Жизнь одна и хочется её прожить красиво и приятно. Молодец ты, вовек не забуду твоей преданности. Что скажешь?

– Это точно, ваше благородие, что начальник полный дурень, коль нам поверил, – ответил подельник.

– Помнишь нашего полкового командира, князя Бернского? Такой же был дурак. Всё считал, что мы глупее его. Полковую казну пропил. После войны все трофеи присвоил, орденов на нашей крови наполучал и считал, что нам это не известно. Хотел, чтоб мы служили за скудное государево содержание, а сам желал жить припеваючи на нашей крови и горбах. То есть себе деньги и вальяжную жизнь, а нам только совесть и честь.

– Это точно, ваше благородие, не то что на людях, на конях воровал, – вновь ответил подельник.

– Сколько раз тебе говорить! Я для тебя не благородие, а Михаил Иванович. Ты ж мне друг, каких не сыщешь. Сколько мы с тобой повидали. А ты опять заладил, благородие да благородие. Хватит! Ты для меня Василий Федорович Борундуй, по кличке Вася Бурундук. А я для тебя Михаил Иванович.

– Михаил Иванович, что дальше делать будем? Куда жизнь наша поведёт? – спросил третий попутчик.

– Дальше, Митяй, будем делать вот что. Сейчас отдохнём, костер разожжём, перекусим, вздремнём. После полудня, ближе к вечеру, дальше пойдём. Всю ночь ехать будем, к утру в Сергиевском остановимся, отдохнём. Там у меня свои люди есть. Весь день там переждём. А в ночь опять поедем, к утру у Тулы будем. Там, в Скуратовских двориках остановимся. От двориков этих до Тулы рукой подать. Можно с разных дорог въехать в город и выехать из города. Уйти тоже можно в любую сторону, на Рязань или на Калугу, хоть на Воронеж. Там постоялый двор свой имеется, хозяин наш человек. Если что, с нами и уйдёт. Семьи нет, держаться некого. Когда дела в Туле закончим, кубышки заберём, пойдём на Нахичевань-на-Дону.[12] Там дальше решим что делать, видно будет. Жаль, что ватага уменьшилась. Постреляли мессеры, товарищей наших – Сашку и Афанасия при задержании. Земля пухом покойникам! Деньги заберём и уйдём в тёплые края. Заживём с вами как господа, денег хватит на всё и на всех. И на девок и на ресторации. С деньгами и «поросёнок – настоящий барин».

– А, может, не пойдём в Тулу? Чего рисковать! Деньги сразу возьмём, из припрятанных кубышек, и соберёмся в тёплые края? – уточнил Митяй, внимательно послушав старшего.

– Нет, дело есть в тех местах и очень важное, не терпит отлагательств, – ответил Ерш, переглянувшись с Борундуем, – обязательно сделать надобно!

Глава 1 1525 год на Московии. Изгнание великой княгини Соломонии

Княжеский возок трясло. Путешественники уже устали от дальней дороги и окружающего холода. Шутка ли, русская зима на улице. Да и дорога не близкая от Москвы до Суздаля, больше двухсот вёрст. Московский обоз двигался уже третьи сутки. К исходу дня должен был прибыть в Свято-Покровский Суздальский Монастырь. Состоял он, из четырёх возков и конного сопровождения – охраны. В первом находилась жена боярина Тищенкова, старшего отряда, во втором следовала бывшая великая княгиня Соломония. В двух последних перевозился скарб. Второй возок был основным, но немногим отличался от остальных по внешнему виду и только в мыслях путешественников был княжеским и главным. Встречающиеся холопы, служивые люди и прочие странствующие и путешествующие, увидев вереницу коней и повозок низко кланялись, не поднимая глаз. Всё дело в том, что охрана, сопровождавшая зимний поезд, была строгой и многочисленной, на хороших конях, имевших благородную упряжь. Одежда охранников состояла из рысьих шапок, кожухов, обшитых дорогим сукном, длинных до пят и расширенных к низу и тёплых сапог. Воинское снаряжение было практичным, но с дорогой отделкой, указывающим на высокий статус сопровождающих. Охрану возглавлял взрослый статный мужчина с красивым мужественным лицом, одетый в кожух с длинными рукавами, собольим воротником и обшлагом.