Статский советник Евграф Тулин - [112]

Прибыв на квартиру по месту проживания француза, сыщик де Лотрека там не застал. Однако застал незнакомого человека, который торопливо сжигал, в изразцовой печи, какие-то бумаги. Некоторое количество документов осталось перед печью, но основная часть уже горела. Не стоило большого труда остановить его и допросить.

– Где ваш хозяин? – спросил Евграф, вытаскивая кочергой из печи не успевшие сгореть документы прямо на пол перед ней и аккуратно туша огонь.

– Где ваш хозяин? – повторно спросил сыщик у молчавшего слуги, взглядом останавливая надзирателя, который хотел двинуть ему затрещину.

– Какой хозяин? Барин, вы что? Дворник я местный, прибежал граф этот не русский, часа три назад, весь нервный. Дал мне рубль и попросил сжечь бумаги, которые на столе у него валяются. Сам, говорит, в Алексин поеду. А мне всё недосуг было, как освободился от дел своих, то пришёл, вот и жгу. А то хозяин какой-то! Хозяин у меня один, купец Бобровский. Он меня дом убирать нанимал, ему и служу. А то удумали, хозяин? Немчина не русская – этот жилец, – заявил человек.

– Стой, стой, я всё понял, довольно. Помолчи, – сказал сыщик, решив остановить речь дворника.

– Прочтите, Ольга Владимировна, будьте добры. Это, по-моему, британский язык, – сказал Евграф, протягивая Ольге несколько подгоревших листков бумаги, поднятых с пола перед печью: «Mohr....pal. Search for you. …friend in t… Need Wednesdays… to escape to H. Your Favorite, – прочла она, а затем перевела остатки текста на первом подгоревшем клочке бумаге, – «Мор… опале. Вас ищут. … друг в Т… Нужны сред… для побега в Х. Ваша Л.».

– Интересно, что это значит? – задумчиво сказал сыщик.

«As. … know about S… and T-L You Have little…», – вот всё, что можно прочесть здесь, сказала она передавая второй клочок бумаги, – «Ж… знают про С… и Т-Л у вас мало…».

– Посмотрите, что можно прочесть ещё и на этом, – спросил Тулин передавая ей последний плотный клочок бумаги.

– Похоже, это кусочек карты на английском языке. На этом клочке написано «Hina». В переводе – Китай.

– Забираем дворника и остатки переписки. Едем к Муратову, здесь больше делать нечего. Опоздали, – сказал Евграф, и записал слова Ольги на отдельный лист. Перегнул его и аккуратно положил во внутренний карман.

– Полностью согласен, ваше благородие, – сказал Кротов, который в то время пока сыщик искал остатки переписки, осмотрел все три комнаты проживания графа.

– Я зачем поеду, куды ехать? Если надоить, то найдёте меня здесь завсегда. Я при этом доме дворничаю. Рубль надоть полиции, который мне дал убёгший барин? То возьмите! – с этими словами дворник протянул им серебряный рубль.

– Ладно, оставайся. Но смотри у меня, никому ни слова. И будь при доме. Можешь понадобиться, – сказал сыщик, не желая ехать в одной коляске с грязным дворником, прежде всего из-за Ольги.

Все вышли из квартиры, сели в первые попавшиеся экипажи и направились каждый в своем направлении. Ольга домой, она не рискнула ехать к генералу Муратову, ожидая от него осуждения своих поступков. Тулин и Кротов прямиком к нему. Никто и не расслышал слов дворника на Румынском языке: «Iată pe la выкуси».[11] Который, как только они разъехались, скинул с себя грязную одежду и остался в приличном платье городского мещанина. Затем, еще раз посмотрев в окно и заглянув в печь, выбежал из дома. Подъехав к зданию, Евграф быстро прошёл в жандармское управление.

– Его высокопревосходительство ждёт вас, – сказал дежурный жандармский офицер, указав рукой на дверь кабинета генерала Муратова.

– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. Прибыл, готов доложить! – сказал сыщик одновременно посмотрев на лица генерала Бестужева и Петра.

Последний невесело ему подмигнул. Евграф приготовился к трёпке.

– Вы что себе позволяете на моей территории, милостивый государь? Что за самоуправство? Я вас живо из сыскного уволю! – громко и зло закричал генерал Муратов.

Сыщик молчал. Стоял и молчал в ожидании, когда волна гнева минует его.

– Александр Иванович, ну полно вам. Старался он, жизнью рисковал. Пусть доложит. Если всё хорошо, то будет отмечен. А нет, так будет наказан, – начал защищать Тулина, Бестужев.

– Садитесь и предметно доложите. Не повторяясь. Кое-что граф уже рассказал, – успокоившись, сказал Муратов.

Евграф, поняв, что волна гнева прошла, начал спокойно докладывать: «Сегодня ночью, по моей личной инициативе, совместно с подчинённым мне надзирателем, я провел розыск. Организовав проникновение в дом купца второй гильдии Платинина. К розыску привлёк унтер-офицера Кудинова, находящегося при школе оружейных мастеров. В ходе обыска мной были найдены портреты скопца Шилова, Селиванова и ещё один. Думаю, что Лисина. А также письмо Платинина в котором к нему излагается просьба от некого Кузьмы Лисина, живущего сейчас в Румынии».

– Записка при вас? – перебил генерал, – Зачтите её!

Сыщик достал записку из внутреннего кармана и зачитал:

«Здравствуй мой братушка Кузьма Кузьмич! Надеюсь, что греховные дела и мысли не увели тебя от истинной дороги и ты продолжаешь великое дело наших господ Селиванова и Шилова. Сейчас у нас две задачи. Два великих дела, спасти нашего учителя с каторги и собрать великое воинство на Москву. Великим числом сто сорок четыре тысячи. Воинство поведу сам, о чем мною написаны письма во многие общества, по всей России. Посылаю к тебе человека одного, высокой судьбы и рождения, но пока не принявшего нашу веру. Но верь ему, вскоре он будет с нами. Как только выполнит поручение. Дай денег на наше дело, не скупись. Покойный Птицын, купец моршанский тебе всего надавал, да завещал всё пустить на наше дело. Жду денег, тысяч сто. Можно и поболее. Злато, и может ещё чего. Твой брат, белый голубь, царской печати Кузьма Лисин».