Статист - [74]
— Я знаю,… теперь знаю, Виктор, — заметил Кирилл.
— По поводу сведений о сделках с оружием в дискете….
В этот момент, Кирилл услышал за окном звук подъехавшего автомобиля.
Выключив магнитофон, достал видео — кассету, бросил ее в сумку. Дискету положил в карман куртки. Вышел в другую комнату. Осторожно приоткрыл штору. Возле дома стоял «джип» темно синего цвета. Кирилл стер носовым платком отпечатки на компьютере, видео — магнитофоне, кресле, дверных ручках. Бегом спустился в подвал, проделал ту же операцию с сейфом, выключателем света. Поднялся по лестнице и, приоткрыв окно выходящее во двор, спрыгнул, закрыв оконную раму. Подкравшись к мотоциклу, подвел его к запасной калитке, скрытой в глубине двора кустарником. Выглянув на безлюдную улицу, сел на мотоцикл и пустил его накатом с крутого спуска.
Вернувшись, домой, просмотрел до конца видео — кассету, выключил свет и без сил свалился в кресло.
Ровно в 10.00 Поздняков распахнул дверь приемной и остановился на пороге.
Лиза, увидев его, выронила из рук кувшин для поливки цветов:
— Кирилл? Вы? Вы вернулись? А где Виктор?
— Как видите, я вернулся, Елизавета. Зайдите ко мне в кабинет.
Секретарша засеменила вслед за ним.
Кирилл подошел к ней вплотную, взяв под мышки, поднял в воздух. Несколько раз встряхнул:
— Где Виктор, спрашиваешь? В МОРГЕ ВИКТОР! Отпустил руки. Лиза, ударившись головой об стенку, сползла на пол. Затем, поправляя задравшуюся юбку, поднялась на ноги:
— Как в морге? Не понимаю…
— Все ты прекрасно понимаешь сучка подзаборная.
— Кирилл?
— Закрой свой рот падаль ты эдакая! Я тебя взял на работу с улицы сразу после института. Помнишь, как ты просила меня об этом, умоляла? Помнишь, как клялась: «Кирилл Павлович возьмите меня. Не пожалеете. Буду служить верой и правдой». Услужила. Спасибо, Лиза.
— Вы заблуждаетесь, Кирилл. О Боже, как же мне доказать… Виктор… мой Виктор…
Как это случилось, Кирилл?
— Я не заблуждаюсь, — гневно сказал Кирилл. Взял ее за волосы, приподнял голову:
— Только ты знала номер поезда и вагона. Только ты знала номера посадочных мест.
Даже Виктору я не сказал об этом. В вагоне мы поменялись с ним купе.
Ты все подробности предстоящей поездки сообщила своим покровителям. Вы все рассчитали. И контейнеры с ртутью тоже твоя работа. Все предусмотрели, рассчитали,… да не все, как видишь!
Я жив! Вика жива! Подольский в морге на холодном топчане. А ты…
Чего тебе не хватало, Лиза, скажи? — отпустив ее, сел за стол закуривая. — Денег? Внимания? Должность тебя не устраивала?
— Дай сигарету, — холодным тоном, попросила секретарша, впервые обращаясь к Позднякову на «ты».
— Держи, — кинул Кирилл ей пачку «Кента».
— Чего мне не хватало? Тебе хочется услышать мое откровение?
Кирилл молчал, пуская в воздух дым.
— А что плохого в том, что я амбициозна? Чего мне не хватало… Надоело ходить в шестерках. Не хотите ли кофе, Кирилл? Вы не проголодались, Кирилл? Примите таблетку спазгана, Кирилл. Сыта по горло.
Вика… Почему ей все блага, а другим хрен? А?
— Зависть гложет да, Лизок? Вика? Она моя дочь!
Ты не сравнивай Божий дар с яичницей…. В своем уме? Головка не бо-бо? — возмутился Поздняков.
— Твоя дочь, ой-ой-ой. Подкидыш несчастный…
Кирилл, вскочив с кресла, замахнулся: — Еще одно слово в адрес Виктории скажешь, из окна выкину, поняла, тварь?
— Поняла! Ничего ты не докажешь, Поздняков, — бросая окурок на пол, присела на край стола Лиза.
— А я не стану ничего доказывать. Собирай манатки…
Ты уволена!
«Pro signo exeundi, sursum trahe», по латыни — встань и выйди, а по-русски — пошла вон отсюда и чем быстрей, тем лучше…
— Еще встретимся Поздняков, учти это… — улыбнувшись презрительно, поправила прическу уже бывшая его секретарша.
— Вон!!!
Лиза степенной походкой, покачивая бедрами, вышла из кабинета, побросала вещи в сумку и что есть силы, хлопнув дверью, покинула приемную.
По улицам города на бешеной скорости неслась машина; обгоняла, пересекала сплошную осевую линию, перестраивалась из ряда в ряд, сигналя. Резко тормозила на красный свет светофоров, срывалась на едва зажегшийся желтый. Водители выглядывали в окна, матерились, крутили пальцами у виска. Лиза с восковым лицом гнала «Жигули», нещадно выжимая из них, все шестьдесят пять лошадиных сил. Подъехав к дому, выключила зажигание, посидела немного в машине, бормоча и ударяя об руль кулаком: «Сука, сука, сука…» Только войдя в дом и посмотрев на себя в зеркало, почувствовала, как все ее тело дрожит, словно в конвульсиях. Прошла в ванную, открыла краны смесителя. Медленно разделась, разбрасывая по комнатам одежду, достала из бара бутылку коньяка. Зацепив длинными пальцами пузатый бокал, под мышку сунула пачку сигарет и опустилась в воду. Вылила пол тюбика шампуня, взболтала пузыри, налив коньяк, выпила залпом. Закурила… Горячая вода, и коньяк постепенно согревали ее изящное, молодое, похотливое тело. Лиза опустила голову на полотенце на краю ванны, поправив волосы, закрыла глаза шепча: — Карета, белые кони, бубенцы…хор. Зарыдала: — Мамочка, что я наделала, — скрылась под водой на несколько секунд. Вынырнув, широко открытым ртом жадно глотнула жаркий воздух, налила коньяк: «Прощай, Витя!», — выпив, стала методично и тщательно натирать тело мочалкой, постанывая…
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Сегодня мы знакомим наших читателей с творчеством замечательного грузинского писателя Реваза Инанишвили. Первые рассказы Р. Инанишвили появились в печати в начале пятидесятых годов. Это был своеобразный и яркий дебют — в литературу пришел не новичок, а мастер. С тех пор написано множество книг и киносценариев (в том числе «Древо желания» Т. Абуладзе и «Пастораль» О. Иоселиани), сборники рассказов для детей и юношества; за один из них — «Далекая белая вершина» — Р. Инанишвили был удостоен Государственной премии имени Руставели.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.