Статист - [61]
Рассказать о Ирэне? Как встретились?
Кирилл умолк, смотря как его кровь, мечется среди тесных трубок аппаратуры. Затем, вздыхая, сказал: — Мне было бы гораздо интереснее узнать, а затем рассказать тебе, почему мы расстались в то дивное и далекое лето прошлого века, Вика. Но я этого не знаю, увы… Все произошло так странно, стремительно, что…
Вика — встречный вопрос к тебе. Хотя не в моих правилах вмешиваться в личную жизнь людей, но так как ты у меня одна единственная на всем белом свете, скажи, что у тебя с Павлом?
Вика, шмыгнув носом, покрутила завиток волос:
— Павлик, Павлик… Папа, … если быть краткой, наши отношения еще не созрели для того, чтобы обрести полную ясность.
— Важно, чтобы ты сама и Павел смогли без потрясений и гроз разобраться в своих чувствах.
— Дай нам время, папа.
— Не боишься в девках засидеться?
— Да ну тебя папка…
Слова Вики прервало мелькание лампочек в люстрах под потолком. Насосы, которые качали кровь по трубкам, стали издавать жалобные звуки помощи. Свет моргнул несколько раз и погас.
Медсестра, вбежав в комнату, стала вручную качать кровь. В палату спешно вошел Крайник:
— Опять электричество выключили сволочи. Даша прекращаем операцию — срочно.
Поднимаясь с кровати, Кирилл, спросил у взволнованного профессора:
— И часть электричество выключают энергетики?
— За неделю по несколько раз.
— А как же операционные, реанимации?
— Никак. Сидим, звоним, кричим, ругаемся. Одним словом, ждем у моря погоды.
— Да… — протянул Кирилл. — Не сочтите за подхалимаж или за взятку, но я завтра же куплю для университета автономный дизель — генератор. С таким безобразием мириться дальше нельзя.
— Что вы, что вы, Кирилл, — изумился Крайник.
— Возражения не принимаются. Я сказал, значит сделаю. — Ответил Поздняков. — Вика, Чао. Завтра буду. Не скучай.
— Папа, Леське и Сухову привет от меня передавай, — помахала Кириллу Вика и, посмотрев ему вслед, вытащила из тумбочки книжку, подняв повыше подушку, погрузилась в чтение.
Сухов сидел в кабинете и разгребал завал из скопившихся бумаг. Черкал страницы, рвал ненужные, бросал в переполненную урну. Завеса сизого табачного дыма нарушилась сквозняком из открывшейся двери.
— Проводишь ревизию? — спросил Сухова входя, Степанович.
— Угу.
— Террорист наш как? Не звонил?
— Я запретил ему пользоваться телефоном. Связь через охрану.
— Смотри, чтобы все было тип — топ!
— Сейчас сожгу мусор и поеду к нему, если машину дашь, — ответил Сухов, взяв урну, вышел из кабинета, пропуская начальника.
— Бери. Часа тебе хватит?
— До больницы доеду, верну тебе машину, не переживай. Уже вечер. Оттуда домой на трамвае доберусь.
Войдя в больничный коридор, Сухов увидел двух милиционеров сидящих по обеим сторонам двери палаты, в которой находился Станислав. Поздоровался, узнал обстановку.
— Все тихо? Посторонних лиц не было?
— На первый взгляд, все в норме, товарищ подполковник, — ответил старший сержант.
— А на второй взгляд? — прищурившись, уточнил следователь.
— Ходят врачи, медсестры, посетители. Все в белых палатах. Лишних вопросов не задают, правда, по началу интересовались, что мол, за больной, почему охрана. Сейчас видимо привыкли…
— Смотрите, и вы у меня тут не привыкнете. Тишина обманчива. Утром смену пришлю, — дав последние указания, Сухов вошел в палату.
Стас с перевязанной головой лежал на кровати и смотрел в окно.
— Здравия желаю, — поприветствовал радостно Сухова.
— И тебе здравия, — ответил, пожимая руку парня, Сухов. — Скучаешь?
— Отсыпаюсь. А вообще скучновато, конечно. Был бы, что ли сосед, какой нибудь…
— Телевизор чем тебе не сосед?
— Сплошные шоу, да мыльные оперы, — махнул Стас.
Сухов включил «Панасоник»:
— Хм,…
Раньше бывало, один канал включаешь — «Вести с полей», другой — «Сельский час», третий — «Программа Время» — репортаж о заседании Политбюро. А сейчас, смотри, как зажигает! — На экране брюнетка с томным взглядов поливала себя «Спрайтом», ручеек проложил устье между грудями третьего размера, прозрачная жидкость устремилась к впадине пупка в лагуну лона едва прикрытого лоскутком голубой тряпочки.
— Ух,… дух захватывает. Ее б сюда тебе вместо соседа да, Стас?
— Было бы неплохо.
— Ладно, я побежал. Держи апельсины, сок.
— Не надо, — начал отказываться Стас. — Мне здешнего питания хватает…
— Бери, бери… Оружие где хранишь?
Стас, расстегнув больничную куртку, показал висящий под мышкой в кобуре пистолет.
— Молодец. Ну, давай, покедова.
Сухов вышел на трамвайную остановку. Закурил, достал телефон:
— Степанович? Все, Ok, Стаса проверил, еду домой.
Трамвайный вагон остановился возле Сухова. Он занял место у окна, думая, чем бы накормить Олесю на ужин. В этот момент раздался оглушительный грохот. Сухов обернулся: — Ни хрена себе!
Водитель резко затормозил. Сухов, показывая ему служебное удостоверение, крикнул: — Открой дверь.
Дверь распахнулась. — Езжай отсюда, быстрей. — Скомандовал Сухов. Трамвай звякнув, набрал скорость.
Из окна на третьем этаже больницы валил густой черный дым.
Сухов, опираясь на палочку быстро, насколько позволяла ему это делать больная нога, заспешил к зданию больницы, боковым зрением, уловив удаляющийся джип темно — синего цвета.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Ранее эти истории звучали на семейных встречах; автор перенес истории на бумагу, сохранив ритм и выразительность устной речи. Разнообразие тем и форматов соответствует авторской любознательности: охотничьи байки про Северный Урал и Дальний Восток, фельетоны о советской армии, лубочные зарисовки «про 90-е» — меняются стиль, эпохи и форматы, непреложно одно: каждая история, так или иначе, происходила в жизни автора. Для широкого круга читателей.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Странные события, странное поведение людей и окружающего мира… Четверо петербургских друзей пытаются разобраться в том, к чему никто из них не был готов. Они встречают загадочного человека, который знает больше остальных, и он открывает им правду происходящего — правду, в которую невозможно поверить…
Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.