Статист - [60]

— Где тебя носит? — увидев Павла, спросил нервно Кирилл.

— К Вике ездил.

— Как она там? — смягчил тон Поздняков.

— Как, как — скучает. Процедуры, анализы… Завтра будут делать гемосорбцию. Кстати, профессор и вас ждет на прием, Кирилл.

— Да знаю я. Некогда… Доложи, что ни будь узнал нового про фирму «Фромакс»?

— Узнал.

— Серьезно? И молчишь?

— Так с этими киллерами, ртутью совсем не было времени рассказать.

— Рассказывай, не томи.

— Компания «Фромакс» зарегистрирована недавно. Если верить официальным данным занимается торговлей лесом. Офис расположен на Кипре. Интересен такой факт, что лес, если верить приходно — расходной документации скупают они в России, затем транспортируют в Германию на мебельные фабрики. Но… на бумаге лес есть, а вот мебели то и нет на выходе.

— Что же получается, Павел?

— Получается, что компания все операции проворачивает виртуально, так сказать.

— Подстава? — уточнил Кирилл.

— Думаю, да.

— А нефть, наша нефть на хрена им?

— Вот и я думаю, Кирилл, зачем они скупают ваши активы?

— Перепрофилировать свой бизнес. Цена на нефть лезет в гору. Купить месторождение, инвестировать капитал, — раздумывал вслух Кирилл. Может быть и так…

— Кирилл, у меня есть друг. Он давно живет на Кипре. Держит небольшой отель, ресторан.

Давайте я его попрошу, чтобы навел справки на месте.

— Что за друг? Надежный?

— Натан Риксель. Мы с ним в Чечне воевали.

— Еврей и воевал Чечне?

— А что? Отличный парень, снайпер — десятка два чехов завалил.

— Да так,… в принципе ничего. Говоришь, что ресторан у него?

— Отель, ресторан. Зовет в гости уже второй год.

— Вот что Павлик, бери билет и завтра же вылетай на Кипр, раз зовет тебя однополчанин.

Уважь друга, а заодно и по «Фромаксу» информацию соберешь. Потом в Германию слетай и на эти фабрики взгляни издали мебельные. Только все аккуратненько, нежно, я бы сказал, нужно сделать.

— А Вика? — стал отнекиваться, Павел.

— Не усохнет твоя Вика за неделю.

— Будем думать, — грустно ответил Павел.

— И вот еще что, билет на самолет бери сам, — сказал Кирилл, посмотрев на журналы лежащие, на краю стола.

Подойдя к Павлу, крепко пожал руку:

— Ни пуха.

— К черту.

11

Вика лежала на кровати, укрывшись белой простыней. В бедренные артерии девушки были воткнуты большие иголки, к которым присоединялись тонкие пластмассовые трубочки. Гонимая электрическим насосом циркулировала кровь. Двигатель шумел едва — едва, словно хорошо настроенный импортный кондиционер. Рядом сидела медсестра, следила за показаниями приборов.

— Девушка, сколько мне так лежать? — спросила Вика.

— Часа три — четыре, — не поднимая головы, ответила медсестра.

— Долго. А сколько таких процедур нужно будет сделать?

— Как минимум четыре, — входя в палату, ответил Крайник. — Как минимум, для пользы дела. Если Вам скучно, включите телевизор.

— Пожалуй, — ответила инертно Вика.

— Ничего не болит? — осторожно откинув простыню и осмотрев крепление иголок, уточнил профессор.

— Нет, доктор. Спасибо. Все нормально, — сказала Вика улыбнувшись.

В дверях с цветами в руках показался Кирилл.

— Папа…

— Ага, — обрадовался Крайник. — Вот и второй наш пациент. Прошу, прошу… Раздевайтесь и ложитесь рядом с дочкой. Даша, — окликнул медсестру, — подготовьте господина Позднякова к операции.

— К операции? — раздался голос Кирилла из-за ширмы.

— Ну, это мы так называем эту процедуру… операцией, Кирилл. Не волнуйтесь. Пара укольчиков и все будет Ok. — Поспешил успокоить его профессор.

Спустя некоторое время отец и дочь, поглядывая то в телевизор, то друг на друга, начали тихо беседовать.

Медсестра тактично вышла в смежную комнату.

Вика взяла руку отца:

— Папа расскажи, где и как вы с мамой познакомились?

Видя, что Кирилл не спешит с ответом, продолжила:

— Понимаешь, был у меня свой мир. Я когда была маленькой девочкой, хотела стать актрисой. Рисовала образно сцену, на которой героями были близкие мне люди. Такими были в то время, приемная мать, которую я считала настоящей мамой до того момента, когда она не заболела и перед смертью не рассказала мне, что я не ее дочь, соседи, которые приходили вечерами пить чай с бубликами и вареньем, друзья по школе.

Потом одни герои моих спектаклей с воображаемой сцены уходили, на смену им приходили другие. У меня создавалось впечатление, что кто-то ими управляет по четко спланированному сценарию, кто — то, но не я. Когда и кому уйти, какую нацепить на себя маску, грим. Я в руках режиссера была и остаюсь марионеткой. Он дергает за веревочки, подсказывает текст, опускает, поднимает занавес, когда удобно ему, а не мне, не тем, другим актерам. Потом появился ты, и вроде все стало меняться вокруг. Место режиссера занял ты, папа. А Ирэна,… она все время рядом, но по другую сторону рампы, сидит в первом ряду, наблюдает, словно ждет, когда мы совершим неправильный шаг и свалимся в оркестровую яму, она словно правая рука, набирающего вновь власть над всеми нами режиссера. Я падаю, но в последний момент вместо жесткого пола, чувствую, чьи то сильные руки. Наверное, твои?

Кирилл внимательно выслушал Вику:

— Вот — вот…. Гены, видимо у нас тобой действительно совпадают. У меня всю жизнь было такое впечатление, что я,…. что мне внутренний голос подсказывает те или иные выходы из ситуаций, которые разыгрывает на сцене невидимка — режиссер. Но в последнее время поток ситуаций так стремителен и глубок, что порой теряюсь в догадках, где стоит нырнуть, где отплыть к берегу или против течения направить свой плот.