Статьи - [2]

Неприятие консенсуса, служащего интересам корпораций, лишь углубилось перед лицом новых скандалов, таких, как дело Enron. Через три месяца после 11 сентября Enron объявил о банкротстве, в результате чего тысячи сотрудников потеряли свои пенсионные сбережения, а руководители, пользуясь инсайдерской информацией, нагрели себе руки. Кризис стал одной из причин подрыва веры в то, что частные компании способны предоставлять базовые услуги, особенно, когда оказалось, что манипуляции Enron с ценами на энергоносители несколькими месяцами ранее привели к массовому отключению электричества в Калифорнии. Девяностолетний Фридман был настолько озабочен тенденцией к возрождению кейнсианских принципов, что даже посетовал, что 'к бизнесменам относятся как к гражданам второго сорта'.

Пока руководители корпораций низвергались со своих пьедесталов, работники государственного сектора, объединенные в профсоюзы, - злейшие враги фридмановской революции - быстро наращивали авторитет в обществе. Через два месяца после терактов доверие к властям было выше, чем когда-либо после 1968 г. - и это, как сказал Буш, обращаясь к группе федеральных чиновников, 'благодаря тому, как вы выполняли свою работу'. Бесспорными героями 11 сентября были 'синие воротнички', первыми отреагировавшие на катастрофу - нью-йоркские пожарные, полицейские и спасатели. 403 сотрудника этих служб погибли в ходе расчистки завалов и эвакуации пострадавших. Неожиданно Америка влюбилась в своих мужчин и женщин, одетых в форму, а ее политики, молниеносно надевшие на себя бейсболки нью-йоркской полиции и пожарного департамента, никак не могли понять, что им делать с этими новыми настроениями.

Стоя 14 сентября в кругу пожарных и спасателей на руинах башен-близнецов, Буш братался с теми самыми бюджетниками, объединенными в мощные профсоюзы, разгромить которых стремится современное консервативное движение. Разумеется, он был вынужден сделать это (в те дни даже Дик Чейни надел каску), но не был обязан делать это столь убедительно. Благодаря тому, что Буш был искренен, а общественность нуждалась в лидере, достойном момента, слова, произнесенные в тот день, были самыми сильными за всю политическую карьеру Буша.

В течение первых нескольких недель после терактов президент совершил большое турне по общественному сектору: посетил государственные школы, пожарные станции, мемориалы, эпидемиологическо-профилактические центры, обнимался с чиновниками, благодарил их за скромный патриотизм и за их вклад в общее дело. Президентской похвалы удостоились не только работники спасательных служб, но и учителя, почтальоны и врачи. Люди, работающие в интересах общества, получили в этот период столько внимания, сколько им не перепадало за последние сорок лет. Неожиданно исчез с повестки дня вопрос о сокращении издержек, а в каждой новой речи президента упоминался очередной амбициозный национальный проект.

Однако даже эти драматические события оказались не в силах поколебать стремление власти максимально ослабить общественный сектор. Наоборот, Буш с его ближайшим окружением еще больше укрепились в том убеждении, что только частные предприниматели достаточно разумны и креативны, чтобы справиться с новой угрозой безопасности страны. Белый дом действительно приготовился выделить из налоговых поступлений крупную сумму и направить ее на укрепление безопасности, однако получить эти деньги должен был частный сектор, и только он. Было заключено огромное количество контрактов, многие из них - втайне, без возможности конкурировать и практически без освещения в прессе. Несколько сот миллиардов долларов были переведены из общественного сектора в частный, и на эти деньги начала разворачиваться целая сеть совершенно новых индустрий. Среди затронутых сфер были: инженерно-техническая, СМИ, связь, пенитенциарная, технологическая, образовательная, медицинская.

Если оглянуться назад, то становится ясно: то, что произошло в стране в период массовой дезориентации после терактов 11 сентября, было аналогом так называемой 'шоковой терапии'. Команда Буша, целиком состоявшая из фридманистов, сумела быстро воспользоваться шоком, охватившим нацию, и претворила в жизнь свои самые радикальные воззрения (бутафорское государство с тотальной приватизацией и коммерциализацией всего - от ведения войн до ликвидации последствий катастроф).

Американская 'шоковая терапия' оказалась даже еще более радикальной, чем ее прототип времен начала девяностых. Вместо того, чтобы продавать с аукционов существующие государственные предприятия, Буш и его команда сделали свое новое предприятие - войну с террором - частным с самого начала. Это удалось совершить в два этапа. Сначала Белый дом, воспользовавшись возникшим после 11 сентября чувством опасности, резко усилил полицейские меры наблюдения и задержания и полномочия исполнительной власти. Военный историк Эндрю Басевич (Andrew Bacevich) назвал этот акт захвата власти 'тихим переворотом'. Затем же заново созданные и усовершенствованные механизмы обеспечения безопасности, ведения войны, занятия территории и реконструкции были мгновенно переданы в частные руки для работы на коммерческой основе.