Статьи из «Лермонтовской энциклопедии» - [2]
Бестужев Александр Александрович (псевдоним Марлинский) (1797–1837), русский писатель, декабрист. Издавал (совместно с К. Ф. Рылеевым) альманах «Полярная звезда» (1823–1825). После 14 декабря 1825 г. был сослан, затем служил рядовым в действующей армии на Кавказе. В 1830-е гг., выступая под псевдонимом «Марлинский», получил широкую популярность как автор светских и «кавказских» повестей и рассказов. В творчестве раннего Лермонтова есть следы внимательного чтения 1-й главы стихотворной «повести» Бестужева «Андрей, князь Переяславский» (отд. изд. 1828); фрагменты из нее интерполированы Лермонтовым в поэмы «Кавказский пленник» (1828, строки 165–170,263–265) и «Корсар» (1828, строки 171–172; парафраза — строки 179–182), реминисценция — в «Парусе» (1832; строка «Белеет парус одинокий»). Отмеченные в литературе фразеологические параллели в «Узнике» (1837), «Мцыри» (1840) и др. — проблематичны.
В 1831 г. Лермонтов перерабатывает в стихотворение «Надежда» развернутую метафору из повести Бестужева «Изменник» (1825). В 1832 г. Лермонтов читал в «Московском телеграфе» «кавказскую быль» Бестужева «Аммалат-Бек» (1831); несомненная реминисценция из нее — строка 285 в «Измаил-Бее» (1832). Возможно, самый выбор в качестве героя «ренегата» (черкесского князя, воспитанного среди русских и отвергнутого своей средой) осуществился не без воздействия повестей Бестужева. Сохранились четыре рисунка Лермонтова по мотивам «Аммалат-Бека» (1835). С 1832 г. Лермонтов мог знакомиться с произведениями
Бестужева по собранию его повестей (1832–1834), затем переизданному с дополнениями. В 1835–1836 гг. Лермонтов заимствует из повести Бестужева «Испытание» (1830) фамилии Звездич и Штраль («Маскарад»); ряд сюжетных мотивов его драмы — маскарад как фон действия и «маскарадная интрига»; кольцо (браслет), вызывающее вражду друзей, — возможно, также восходят к «Испытанию». В 1837 г. в письме С. А. Раевскому Лермонтов перефразирует рассуждения о татарском языке из очерка Бестужева «Красное покрывало» (1831). В это время Лермонтов тесно общается на Кавказе с друзьями Бестужева — А. И. Одоевским, И. В. Майнером. Имя Марлинского Лермонтов упомянул в «Кавказце» (1841; VI: 349,350).
Ранняя проза Лермонтова («Вадим», 1832–1834) типологически близка прозе Бестужева своей субъективно-лирической окрашенностью, повышенной экспрессивностью речи автора и персонажей, синтаксисом, приближенным к поэтической речи («поэтическая проза»); сближают их и «неистовый» характер героев, и мелодраматизм ситуаций. Не исключено и прямое воздействие Бестужева («Латник», 1831). Отход от этих стилистических принципов обозначился уже в «Княгине Лиговской» (1836). В «Герое…» (1839–1841) Лермонтов отчасти соприкасается с этнографическими очерками о Кавказе Марлинского и его брата П. А. Бестужева. Роман Лермонтова сохраняет жанровотематическую связь с «кавказской» и «светской» повестью Марлинского; Лермонтов обращается к разработанным в ней конфликтам и ситуациям (роман русского офицера с черкешенкой, тема предопределения и др.); вслед за Марлинским он развертывает панораму кавказского быта с романтическими типами горцев (Казбич, Азамат), в речи которых есть элементы излюбленного Марлинским «восточного стиля». Принципиальным отличием от эстетической программы Марлинского был отказ Лермонтова от рационалистического дидактизма и нормативности в изображении героя и аналитический подход к человеческой психологии, а также понимание характера как порождения среды. Все это привело к тому, что роман Лермонтова объективно (в ряде случаев сознательно) противостоял повести Марлинского; существенные черты его героев предстали в образе Грушницкого как отрицательные; Лермонтов переосмыслил и даже пародировал устойчивые художественные ситуации и стилистические стереотипы Бестужева (в диалоге, портретных изображениях).
Сохранились отзывы о Лермонтове, принадлежащие братьям Бестужевым, тоже декабристам, — Николаю (1791–1855), писателю и художнику, и Михаилу (1800–1871); в письме П. А. Бестужеву от 4 июля 1838 г. из Петровского завода они дают высокую оценку «Песне про… купца Калашникова» («Это превосходная маленькая поэма. Вот так должно подражать Вальтер Скотту, вот так должно передавать народность и ее историю!») и осведомляются о личности Лермонтова — поэта, написавшего «Бородино» (в кн.: Бунт декабристов. Л., 1926. С. 371). В поздних мемуарах М. Бестужев вспоминал о дружбе Лермонтова с А. И. Одоевским и посвященных ему «превосходных стихах» Лермонтова.
В 1830–1840-х гг. было обычно сопоставление имен Марлинского и Лермонтова как «певцов Кавказа»; ассоциация эта укрепилась после гибели Лермонтова, напомнившей раннюю смерть Бестужева в стычке с горцами. На противоположность художественных принципов Бестужева и Лермонтова (как последователя АС. Пушкина) указывали С. П. Шевырев (1841) и П. А. Плетнев (1843); резко противопоставил их В. Г. Белинский, начавший борьбу против эпигонов романтической школы; в 1862 г. А. А. Григорьев указывал на диалектический характер их литературной связи.
Сочинения
Русские повести и рассказы. СПб.; М., 1832–1834. Ч. 1–8; Полн. собр. соч. СПб., 1838–1839. Ч. 1–12; Соч. М., 1958. Т. 1–2; Полн. собр. стихотворений. Л., 1961; Воспоминания Бестужевых. М.; Л., 1951. С. 301.
Двадцать лет назад, 30 июня 1958 года, известный лермонтовед проф. Семенов обратился к группе ленинградских литературоведов с предложением создать совместно «Лермонтовскую энциклопедию» — всесторонний свод данных о биографии Лермонтова, его творчестве, эпохе, о связях его наследия с русской литературой и литературами других народов, наконец, об истории восприятия его творчества последующей литературой, наукой и искусством.Л. П. Семенов скончался, не успев принять участие в осуществлении этого обширного замысла.
Творчество Михаила Юрьевича Лермонтова (1814–1841) явилось высшей точкой развития русской поэзии послепушкинского периода и открыло новые пути в эволюции русской прозы. С именем Лермонтова связывается понятие «30-е годы» — не в строго хронологическом, а в историко-литературном смысле, — период с середины 20-х до начала 40-х годов. Поражение декабрьского восстания породило глубокие изменения в общественном сознании; шла переоценка просветительской философии и социологии, основанной на рационалистических началах, — но поворот общества к новейшим течениям идеалистической и религиозной философии (Шеллинг, Гегель) нес с собой одновременно и углубление общественного самоанализа, диалектическое мышление, обостренный интерес к закономерностям исторического процесса и органическим началам народной жизни.
Книга Э. Г. Герштейн «Судьба Лермонтова» не нуждается в специальных рекомендациях. Это — явление советской литературоведческой классики, одна из лучших книг о Лермонтове, которые созданы в мировой науке за все время существования лермонтоведения. Каждая глава в этой книге — открытие, опирающееся на многолетние разыскания автора, причем открытие, касающееся центральных проблем социальной биографии Лермонтова.
Публикуемые ниже стихотворные отклики на смерть Пушкина извлечены нами из нескольких рукописных источников, хранящихся в фондах Рукописного отдела Пушкинского Дома. Разнородные по своему характеру и породившей их литературно-общественной среде, они единичны и в исследовательском отношении «случайны» и, конечно, не в состоянии дать сколько-нибудь целостную картину борьбы различных социальных групп вокруг имени поэта. Тем не менее известные штрихи к такого рода картине они могут добавить и при всех своих индивидуальных различиях имеют нечто общее, что позволяет объединять их не только по тематическому признаку.
О литературном быте пушкинской поры рассказывается на материале истории литературного кружка «Сословие друзей просвещения». Приводится обширная корреспонденция членов кружка: Е. А. Баратынского, А. А. Дельвига, В. И. Панаева, О. М. Сомова.
«Русский Мицкевич» — одна из центральных тем русско-польских литературных взаимоотношений, и совершенно естественно стремление исследователей сосредоточиться прежде всего на ее вершинных точках. Проблеме «Пушкин и Мицкевич», в меньшей степени — «Лермонтов и Мицкевич» посвящена уже обширная литература. Значительно меньше изучена среда, создававшая предпосылки для почти беспрецедентной популярности, которой пользовалось имя польского поэта в русской литературе и русском обществе 1820-х гг., — популярности, совпавшей со временем пребывания Мицкевича в Одессе, Москве и Петербурге.Предлагаемые читателю заметки — попытка литературно-исторического комментария к некоторым текстам Мицкевича и эпизодам их восприятия и интерпретации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Великого князя не любили, он не был злой человек, но в нём было всё то, что русская натура ненавидит в немце — грубое простодушие, вульгарный тон, педантизм и высокомерное самодовольство — доходившее до презрения всего русского. Елизавета, бывшая сама вечно навеселе, не могла ему однако простить, что он всякий вечер был пьян; Разумовский — что он хотел Гудовича сделать гетманом; Панин за его фельдфебельские манеры; гвардия за то, что он ей предпочитал своих гольштинских солдат; дамы за то, что он вместе с ними приглашал на свои пиры актрис, всяких немок; духовенство ненавидело его за его явное презрение к восточной церкви».Издание 1903 года, текст приведен к современной орфографии.
В 1783, в Европе возгорелась война между Турцией и Россией. Граф Рожер тайно уехал из Франции и через несколько месяцев прибыл в Елисаветград, к принцу де Линь, который был тогда комиссаром Венского двора при русской армии. Князь де Линь принял его весьма ласково и помог ему вступить в русскую службу. После весьма удачного исполнения первого поручения, данного ему князем Нассау-Зигеном, граф Дама получил от императрицы Екатерины II Георгиевский крест и золотую шпагу с надписью «За храбрость».При осаде Очакова он был адъютантом князя Потёмкина; по окончании кампании, приехал в Санкт-Петербург, был представлен императрице и награждён чином полковника, в котором снова был в кампании 1789 года, кончившейся взятием Бендер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
Когда лермонтовская «Бэла» появилась на страницах «Отечественных записок», Белинский писал: «Чтение прекрасной повести г. Лермонтова многим может быть полезно еще и как противоядие чтению повестей Марлинского».Слова Белинского были крайне значительны. К 1839 году назрела острая необходимость противопоставить романтизму Марлинского новый литературный метод с достаточно сильными представителями.
Пьеса А. Червинского «Из пламя и света» — крайне интересное произведение. Тематическое его содержание — история последней дуэли Лермонтова; во внутреннем монологе дается ретроспектива — воспоминания поэта об узловых эпизодах его духовной биографии.
Хотя со дня кончины Вадима Эразмовича Вацуро (30 ноября 1935 — 31 января 2000) прошло лишь восемь лет, в области осмысления и популяризации его наследия сделано совсем немало.
Первое, что ставит «Лермонтовские Тарханы» П. А. Фролова на особое место в краеведческой — да и научной — литературе, — совершенно неожиданный поворот темы. Это книга не о «Лермонтове в Тарханах» и даже почти что не о Лермонтове. Это книга о культурном мире тарханского крестьянина.