Статьи и воспоминания - [2]

В книге четыре раздела. Первый раздел («О музыке и о себе») объединил эстетические и автобиографические высказывания и воспоминания. После основополагающей статьи «Музыка и народ» и данных в подборку к ней в хронологическом порядке близких по теме эстетических очерков следуют высказывания Арама Ильича о работе в кинематографе и о легкой музыке. Раздел воспоминаний открывается очерком «Годы детства и юности», после которого, по желанию Арама Ильича, сделан своего рода тематический монтаж материалов, посвященных отдельным его произведениям, его отношению к композиторской работе, к дирижированию, к воспитанию талантливой молодежи, к различным вопросам современности и т. п.

Второму разделу книги («О музыкантах — учителях, друзьях и коллегах») Арам Ильич придавал особое значение. После статей об учителях Арама Ильича — Николае Яковлевиче Мясковском, Елене Фабиановне и Михаиле Фабиановиче Гнесиных, Георгии Эдуардовиче Конюсе, Рейнгольде Морицевиче Глиэре — следуют в определенном автором порядке очерки о наиболее близких ему советских музыкантах.

Арам Ильич много путешествовал. Он посетил все страны Европы (кроме Испании и Португалии), Японию, Ливан, Иран, Египет, Гавайские острова. Неоднократно бывал он в США, часто гастролировал в странах Латинской Америки. Любил шутливо повторять, что из частей света вне поля его зрения остались лишь Австралия и Антарктида. В раздел «По странам и континентам» включены, по желанию Арама Ильича, не только очерки, посвященные его поездкам, но также рецензии и выступления, связанные с пребыванием зарубежных музыкантов в СССР. Арам Ильич многие годы был президентом «Советской ассоциации дружбы и культурного сотрудничества со странами Латинской Америки»; все статьи о культуре стран Латинской Америки помещены им в конце этого раздела.

С рецензиями и статьями Арама Ильича, написанными по различным поводам, но объединенными одной темой — развитие искусства и культуры в СССР, — читатель может ознакомиться в разделе «Искусство моей социалистической Родины». Открывающую раздел статью «Дареджан Цбиери» — о постановке оперы М. Баланчивадзе Тбилисским театром оперы и балета во время декады грузинского искусства в 1937 году — Арам Ильич считал своим первым серьезным выступлением в печати.

Издательство полагает, что книга в том виде, в каком она составлена к печати автором, раскроет перед читателем еще одну сторону облика А. И. Хачатуряна — энергичного общественного деятеля, мыслителя, живого, остроумного человека, умеющего доступно и увлекательно говорить о сложнейших проблемах любимого им искусства.

Издательство выражает благодарность Д. М. Персону, который по заданию А. И. Хачатуряна собрал его ранее публиковавшиеся статьи.

О музыке и о себе

Музыка и народ

Многие мои советские друзья и коллеги начали творческий путь еще до того, как великий Ленин в октябре 1917 года провозгласил установление в России Советской власти, открывшей новую эру в истории человечества. Я же сильно запоздал со вступлением в композиторскую семью, начав серьезные занятия музыкой лишь в девятнадцатилетнем возрасте. Только поздней осенью 1922 года, когда в нашей стране вовсю бурлили разнообразные художественные течения, когда на литературных вечерах и диспутах гремел могучий голос Маяковского, а в творческих лабораториях лучших русских композиторов той эпохи решались сложные проблемы обновления музыкального искусства, я робко переступил порог Московского музыкального техникума имени Гнесиных. Я попросил принять меня в класс виолончели — инструмента, на котором я никогда еще не пробовал играть, но который почему-то казался мне в то время особенно привлекательным. Так началась моя жизнь в музыке. И только четыре года спустя по инициативе замечательного композитора и педагога Михаила Фабиановича Гнесина я перешел в класс композиции.

Рассказываю об этом для того, чтобы читателю были понятны мои тогдашние представления о проблемах музыкального искусства. Напомню также, что в Москве я был новичком — лишь за год до поступления в Гнесинское училище приехал из Тбилиси, где родился и провел все детство. Теперь представьте себе: провинциальный юноша, только начавший изучать основы ремесла музыканта, велением судьбы сразу оказывается в самой гуще артистической жизни Москвы в период, когда в стране идет коренная ломка общественного и экономического уклада, появляется новая, массовая публика, выдвинувшая новые требования к театру, киноискусству, литературе, музыке.

Сейчас мне трудно сказать, достаточно ли ясно я отдавал себе отчет в том, что происходило в те годы вокруг меня. Но знаю твердо: мой рост как музыканта и гражданина совершался в ритме эпохи, под непосредственным воздействием окружавшей меня интенсивнейшей художественной жизни Москвы. Мне повезло. Благодаря старшему брату Сурену — режиссеру Первой студии Московского Художественного театра, я сразу же по приезде из Тбилиси оказался в театральной среде, Мои первые московские впечатления — это театры: Большой, Малый, Художественный, Камерный, четыре студии Московского Художественного театра; режиссеры — Станиславский, Немирович-Данченко, Мейерхольд, Таиров, Вахтангов; острые столкновения художественных тенденций, взглядов, вкусов, горячие дискуссии в аристократических клубах, на страницах газет и журналов. Множество ярких актерских индивидуальностей, смелые постановочные эксперименты, в результате которых возникали порой прямо противоположные трактовки одних и тех же пьес («Лес» Островского в Малом театре и у Мейерхольда, «Ревизор» Гоголя в Художественном театре и у Мейерхольда), попытки (правда, заранее обреченные на неудачу) переделок классических опер на новый, революционный лад. Чего только тогда не выносили на суд публики московские театры! Бывало это порой наивно и слабо, но бывали и замечательные открытия.