Статьи и воспоминания - [19]

И еще одно крайне существенное замечание в связи с проблемой современного музыкального языка. Все наиболее художественно значительные произведения последних лет отличаются национальной окрашенностью музыкальной речи. Собственно, так было всегда, но сейчас понятие национального колорита музыкального языка стало гораздо более емким, многообразным, сложным и вместе с тем отчетливо ощутимым. Грядущие поколения с удивлением будут наблюдать, сколь стремительно развивались музыкальные культуры народов Советского Союза, как каждая из них за считанные годы расцветала и развивала свои неповторимо оригинальные черты.

Национальный колорит музыкальных сочинений — отнюдь не свидетельство их национальной ограниченности. Напротив, в музыке ярче и очевиднее, чем где-либо, мы наблюдаем процесс диалектического перехода национального в подлинно интернациональное. Москвичи любуются на спектаклях азербайджанской декады замечательным балетом Кара Караева «Семь красавиц». Этот высокий образец современного национального азербайджанского симфонизма интернационален по своему звучанию. Автор его развил элементы азербайджанской народной музыки, претворив достижения русской и мировой классики, многонациональной советской музыки, и создал свой, оригинальный стиль.

Вслушиваясь в современность, мы должны при этом неустанно учиться у классиков. Мы, советские композиторы, ни на миг не имеем права забывать о том, что на нашу долю выпала большая честь стать наследниками, преемниками славных традиций русской классики. Только при условии вдумчивого изучения богатства классического наследия можно овладеть композиторским мастерством, понять секрет создания произведений, по словам Глинки, «равно докла́дных знатокам и простой публике»...

«Советская культура», 1959, 2 июня

О творчестве в Советском Союзе

«Свободно ли творчество в Советском Союзе?» Как ни странно, но среди других вопросов, задаваемых на зарубежных пресс-конференциях, встречаются и такие. Отвечая на них, невольно улыбаешься, и перед тобой с особой отчетливостью всплывает все, что окружает нас дома, на Родине. Мне всегда хочется, чтобы люди, спрашивающие о свободе творчества, сами приехали в нашу страну. Любому из нас было бы чрезвычайно приятно познакомить этих удивительно неосведомленных людей с истинным положением дел. Ведь ответ, полученный журналистом на пресс-конференции или в интервью, все же не обладает той неопровержимостью, какая заключена в личных наблюдениях.

Мне хотелось бы захватить их с собой, этих интервьюеров, в одно из своих турне. Скажем, по Сибири. Приехав туда, они узнали бы, что всюду — от Новосибирска до Алтая — билеты на симфонические концерты бывают проданы задолго до начала гастролей. В городе угля Прокопьевске они увидели бы не только переполненный шахтерами концертный зал, но и детей, занимающихся в музыкальной школе. В семьях угольщиков тяга к музыке так велика, что эту школу родители ежегодно засыпают сотнями заявлений о приеме их ребятишек.

Мне было бы приятно пригласить гостей в села Армении на встречу с моими избирателями. Когда земляки послали меня в советский парламент, я обещал приезжать к ним с творческими рапортами. С тех пор мы часто встречаемся в клубах, построенных колхозами. А клубы эти таковы, что на их сценах свободно размещается симфонический оркестр Ереванской филармонии — все семьдесят пять человек, приезжающих вместе со мной.

Если же гости не захотят путешествовать и пожелают ограничиться «только» Москвой, то можно будет повести их в цех завода «Красный пролетарий», где со станками соседствуют мольберты художников, пишущих портреты рабочих. А вечером можно увидеть тех же рабочих на обсуждении вернисажей художественных выставок. Я готов представить гостям инженеров, рабочих, служащих Химического завода и уверен, что серьезность этих людей, их понимание музыки, их строгий и тонкий вкус покорят даже самого предубежденного собеседника. Между тем люди этого завода — всего-навсего участники музыкальной самодеятельности!..

И где бы мы ни были, куда бы мы ни отправились, переводчик чаще всего должен будет произносить слово «народный». Народный университет культуры. Народная консерватория. Народный театр... Эти слова давно вошли у нас в быт. Ценитель и судья искусства — народ. Тяга к культуре — небывалая. Потребность в прекрасном — огромная. Мы произносим такие фразы без тени патетики: ведь это всего только констатация фактов...

...Люди советского искусства — художники нового типа. В чем, на мой взгляд, состоят эти приметы нового облика человека искусства? Прежде всего — в искренности. Искренность — очень большое, емкое понятие. Это от сердца идущая влюбленность в свою землю, в людей, умение впитывать родные интонации, проникать в душу народа, стремление служить ему и быть достойным его уважения. Искренность — в приятии и прославлении всего Светлого, в страстном отрицании Зла, в борьбе с ним. Искренность — в неспособностать обывателем. Искренность — в творчестве, вдохновенном, трудном и бескомпромиссном.

Только сочетающий в себе все эти качества, действительно талантливый художник может стать созидателем советского искусства. И трудно найти среди них такого, который занимается лишь сочинением музыки или романсов, постановкой спектаклей и кинофильмов, зодчеством, ваянием или живописью... Их можно увидеть и в далеком колхозе и на международном конгрессе сторонников мира, на лекторской кафедре и в зале заседаний советского парламента. Наш художник — не узкий специалист в своей сфере творчества. Он активен и многогранен, а его кругозор и палитра непрестанно обогащаются благодаря широкой общественной и государственной деятельности. Может ли творчество человека, так органично связанного с общенародным делом, быть несвободным? По-моему, нет!