Статьи и речи - [58]

Перед вами внутренняя часть плотницкой мастерской. На переднем плане одетый в ночную сорочку отвратительный рыжий мальчишка, с искривленной шеей и распухшей, словно от слез, физиономией; вам кажется, что, играя с приятелем в какой-то сточной канаве неподалеку от дома, он получил от него палкой по руке, каковую и выставляет сейчас напоказ перед коленопреклоненной женщиной, чья внешность столь вопиюще безобразна, что даже в самом вульгарном французском кабаре и в самом дрянном английском трактире она привлекла бы к себе внимание своей чудовищной уродливостью (разумеется, если допустить, что создание с такой перекошенной шеей способно просуществовать хоть минуту). Два почти совершенно голых плотника, хозяин и поденщик, достойные товарищи этой приятной особы, заняты своим делом; мальчик, в чьем облике можно с трудом уловить какие-то человеческие черты, вносит сосуд с водой; никто из них не обращает ни малейшего внимания на выпачканную табаком старуху, которая, казалось бы, по ошибке забрела сюда вместо расположенной по соседству табачной лавочки и уныло стоит у прилавка, ожидая, чтоб ей подали пол-унции ее излюбленной смеси. Здесь собрано все уродство, какое только можно уловить в человеческом лице, фигуре, позе. Разденьте любого грязного пьяницу, попавшего в больницу с варикозным расширением вен, и вы увидите одного из плотников. Даже их ноги с распухшими пальцами явились сюда прямехонько из Сент-Джайлса *.

Таково, леди и джентльмены, толкование самого величественного из всех доступных человеческому разуму текстов, которое прерафаэлиты предлагают нашему вниманию в девятнадцатом веке и на выставке в честь восемьдесят второй годовщины Национальной академии искусств. Вот к каким средствам прибегают они - в девятнадцатом веке и на восемьдесят второй выставке нашей Национальном академии, - дабы выразить свое уважение и преклонение перед верой, в которой мы живем и умираем. Подумайте над этой картиной. Вообразите себе, как бы приятно вам было увидеть вашу любимую лошадь, собаку, кошку, написанную в сходной с этой прерафаэлитской манере; и давайте же, как только уляжется наше волнение, вызванное "кощунствами" почтового ведомства, превознесем до небес сие новое достижение и воздадим хвалу Национальной академии искусств.

Продолжая изучать эту эмблему великого ретроградного направления, мы с удовольствием обнаруживаем, что такие детали, как, скажем, рассыпанные на полу стружки, написаны восхитительно и что брат-прерафаэлит, вне всякого сомнения, превосходно владеет кистью. Это наблюдение радует нас, ибо свидетельствует об отсутствии у живописца таких низменных побуждений, как желание прославиться; ведь всякому известно, что привлечь внимание к весьма небрежно написанной пятиногой свинье ничуть не легче, чем к симметричной четвероногой. Оно радует нас и потому, что нам приятно узнать, что наша Национальная академия отлично понимает и чувствует всю важность искусства, всю возвышенность стоящих перед ним целей; она глубоко сознает, что живопись есть нечто большее, чем уменье правдоподобно выписать стружки или искусно раскрасить занавеси, - иными словами, она настоятельно требует, чтобы произведение живописи было одухотворено умом и чувством; и ни в коем случае не допустит, чтобы задачи живописи были низведены до столь ограниченной проблемы, как манипуляции с палитрой, шпателем и красками: не менее отрадно сознавать, что это великое просветительное учреждение, предвидя те распри, в которые оно неминуемо будет втянуто, все свое внимание уделяет вопросам чистой живописи, пренебрегая при этом всеми иными соображениями, в том числе и такими, как уважение к тому, что уважаемо всеми, и соблюдение самой заурядной благопристойности; каковой нелепый принцип в одно из посещений выставки се величеством может поставить нашу всемилостивейшую государыню в весьма неприятное положение в случае, если какой-нибудь искусный художник обнаружит вкус хоть на йоту более причудливый, чем тот, которым обладают иные из нынешних живописцев.

О, если бы мы могли принести нашим читателям поздравления по поводу блистательных перспектив великой ретроградной идеи, эмблемой и символом которой является Эта глубокомысленная картина! О, если бы могли мы вселить в наших читателей радостную уверенность в том, что старые лампы в обмен на новые пользуются здоровым спросом и процветание Рынка Старых Ламп незыблемо. Но извращенность рода человеческого и строптивость провидения лишают нас возможности приложить к их душам сей целительный бальзам. Мы можем лишь представить отчет о тех братствах, которые были вызваны к жизни упомянутой эмблемой, и поведать человечеству о благах, которыми оно будет осыпано, если только пожелает ими воспользоваться.

Это прежде всего братство преперспективистов, которое будет вскорости учреждено, дабы ниспровергнуть все известные нам законы и принципы перспективы. Предполагается, что все члены БПП дадут торжественную присягу отречься от закона перспективы даже в тех пределах, в каких он соблюдается на суповых тарелках, расписанных по китайскому трафарету, и мы можем надеяться, что на выставке в честь восемьдесят третьей годовщины Английской королевской академии нам доведется увидеть картины, принадлежащие кисти кого-нибудь из благочестивых братьев, где будет осуществлена хогартовская идея относительно человека, который раскуривает трубку от верхнего окна дома, расположенного на переднем плане, стоя на горе за несколько миль оттуда; сообщают, однако, что каждый кирпич будет выписан самым тщательным образом, что башмаки на человеке явятся точнейшей копией пары блюхеровских башмаков *, которые пришлют из Нортхемптоншира специально для этой цели; а самые руки - включая четыре отмороженных пятна, ногтоеду и десять грязных ногтей - представят собой шедевр живописи.