Статьи и речи - [53]

11 мая 1850 г.

II

Эгей!

Вы никак не хотите позволить, чтобы я приступил к составлению вашей Естественной истории, а? Вам непременно нужно что-нибудь вытворить, чтобы отвлечь мое внимание. Вот теперь вы затеяли свару с гробовщиками! Уж не знаю, до чего вы еще можете додуматься.

Фу! Долго же вы, милейшие, выбирали время, чтобы наконец решить, собираетесь ли вы и дальше терпеть подобное надувательство. "Исполнение" похорон, подумать только! Мне доводилось слышать об исполнении всяких штук учеными собаками и кошками, учеными козлами и мартышками, учеными пони, белыми мышами и канарейками, но, признаюсь, "исполняющие" пьяницы, которые пьют без передышки в честь ваших дорогих умерших и добрую половину из вас втягивают в долги на целый год, - дальше ехать некуда! Ха-ха!

На днях по соседству с нашим заведением "взял да и помер" (как выражается жена нашего Хозяина) какой-то человек. Клянусь клювом, во время похорон я чуть с жердочки не свалился, до того вы меня рассмешили!

Перышки мои! Ну и зрелище это было! В жизни не видел, чтобы Сову так пробрало. Очень все это ей понравилось.

Перво-наперво явились два разодетых господина - они делали вид, будто трезво смотрят на вещи, только это у них не получалось, - и встали по обеим сторонам двери. Стояли они там уж не знаю сколько часов, держа в руках костыли, обмотанные черным сукном, отпускали шуточки по адресу входящих внутрь и наполняли наше заведение напротив таким крепким ароматом рома с водой, что Морская Свинка (голова-то у нее слабая) через десять минут была уже пьяна в стельку. Вы очень гордитесь своей принадлежностью к роду человеческому. Ха-ха! Два приличных грача проделали бы все это куда лучше.

Потом, глядь, подъезжает катафалк и за ним две кареты четверней: а на катафалке, и на каретах, и на лошадиных головах качаются плюмажи столько-то за прокат каждого перышка: и все это, и даже лошади, укрыто черным бархатом, так что и не разобрать, что где. И как будто перьев еще не хватало, один участник процессии тащит их на голове целый поднос, точно итальянец-лотошник свои гипсовые бюсты; еще в этой процессии было человек двадцать пять, а то и тридцать (и у всех лица так и лоснились после обеда с обильными возлияниями) с черными шарфами и лентами на шляпах; а в руках они несли что-то вроде складных удочек и так волочили ноги по грязи, что я чуть не задохнулся от хохота. А "Содержатель черной конюшни" (он сам себя так называет), у которого нанял лошадей и карету гробовщик, у которого их нанял галантерейщик, у которого их нанял плотник, у которого их нанял приходский клерк, у которого их нанял причетник, у которого их нанял маляр-стекольщик, который устраивал похороны, выглянул из окна трактира на углу, покуривая трубку, и сказал - я это сам слышал: "Такой кортеж, что любо-дорого, и все как у приличных людей". Такой кортеж! Да если взять напрокат маскарадные костюмы по два шиллинга шесть пенсов штука и окунать их в чан с ваксой, вид будет такой же торжественный и обойдется это куда дешевле!

Вы думаете, я вас не знаю? Зря думаете. Но если вы так думаете, я, пожалуй, скажу вам то, что знаю. Есть у вас силы снести это? Ну, так слушайте. Содержатель черной конюшни прав. "Как у приличных людей" - вот где корень всему.

Полагаю, вы не станете этого отрицать. Полагаю, вы не будете убеждать меня, что причина этой смехотворной церемонии - не ваше желание, чтобы все было "как у приличных людей". Я ведь знаком с Вороном, проживающим на соборной колокольне, который не раз слышал вашу заупокойную службу. Я ведь знаю, что вы всегда начинаете ее словами: "Нагими пришли мы в этот мир и нагими покидаем его". Я ведь знаю, что вы, мерзко глумясь над этими словами, тащите взятые напрокат бархат, перья, шарфы и прочую мишуру к самому краю могилы, а потом вас обирают до нитки (так вам и надо!), потому что вы желаете, чтобы все было "как у приличных людей".

А? Сами подумайте. Маляр-стекольщик является получить заказ на похороны, каковой он собирается передать причетнику, который собирается передать его клерку, который собирается передать его плотнику, который собирается передать его галантерейщику, который собирается передать его гробовщику, который собирается разделить его с содержателем черной конюшни. "Катафалк четверней, сэр?" - спрашивает он. "Нет, достаточно будет и пары". - "Изволите ли видеть, сэр, когда мы хоронили мистера Грэнди, проживавшего в доме двенадцать, лошадок было четыре, сэр; это я так, к слову". - "Ну, пожалуй, можно и четыре". - "Благодарю вас, сэр. И, скажем, две кареты четверней, сэр?" - "Нет, парой". - "Вы уж извините меня, сэр, но соседи удивятся, если в катафалк будет заложена четверка, а в кареты только по паре. Уж если мы в один экипаж запрягаем четверку, то и в остальные тоже". "Ну, хорошо, пусть чертверней". - "Благодарю вас, сэр. И само собой, перья?" - "Нет, перьев не надо. У них такой нелепый вид". - "Будет исполнено, сэр. Так, значит, без перьев?" - "Без". - "Будет исполнено, сэр. Конечно, можно и без перьев, только так обычно не делается, если уж кареты четверней и катафалк тоже. Мистера Грэнди мы хоронили с перьями - это я так, к слову, сэр, - и если перьев не будет, как бы миссис Грэнди * не сочла это странным". - "Хорошо, хорошо. Пусть будут перья!" - "Благодарю вас, сэр", ну, и так далее.