Статьи и очерки - [11]

Советский человек начинает уставать от контрастов

В одном из московских банков мое внимание привлекли двое служащих: вместо обслуживания клиентов они с энтузиазмом пересчитывали цветные шарики, прикрепленные к раме. Позже я видел увлеченных таким же занятием администраторов в ресторанах, работников общественных заведений, кассиров в магазинах и даже продавцов билетов в кинотеатрах. Я обратил на это внимание и собирался узнать название и правила игры в то, что, как я полагал, было самой популярной в Москве игрой, но администратор гостиницы, в которой мы жили, объяснил: эти цветные шарики, похожие на школьные счеты, и есть счетные устройства, которыми пользуются русские. Это открытие было поразительно, поскольку в одной из официальных брошюр, распространяемых на фестивале, утверждалось, что Советский Союз располагает 17 видами электронных счетных машин. Да, располагает, но не производит их в промышленном масштабе. Такое объяснение открыло мне глаза на драматические контрасты страны, где трудящиеся ютятся в одной комнатушке и могут купить два платья в год, и в то же время их раздувает от гордости, что советский аппарат побывал на Луне.

Объясняется это, видимо, тем, что Советский Союз все 40 лет, прошедших после революции, направлял усилия на развитие тяжелой промышленности, не уделяя никакого влияния товарам потребления. В таком случае можно понять, почему они первыми предложили на международный рынок воздушного сообщения самый большой в мире самолет, и в то же время у них не хватает обуви для населения. Советские люди особенно подчеркивали, что программу индустриализации в широком масштабе прервала небывалая катастрофа — война. Когда немцы напали на Советский Союз, на Украине процесс индустриализации достиг своего апогея. И туда пришли фашисты. Пока солдаты сдерживали натиск врага, гражданское население, мобилизованное от мала до велика, по частям демонтировало предприятия украинской промышленности. Целые заводы были полностью перевезены в Сибирь, великие задворки мира, где их поспешно собрали и ускоренным темпом стали выпускать продукцию. Советские люди думают, что то грандиозное перемещение отбросило индустриализацию на 20 лет назад.

Не вызывает сомнения, что цена этого небывалого в истории человечества предприятия была оплачена судьбой одного поколения, участвовавшего сначала в революционных боях, потом в войне, и наконец, в восстановлении экономики. Одно из самых тяжких обвинений против Сталина, которого считают безжалостным, лишенным человеческого сочувствия правителем, состоит в том, что для ускоренного строительства социализма он пожертвовал целым поколением. Чтобы западная пропаганда не достигла слуха соотечественников, он запер изнутри двери в страну, форсировал этот процесс и добился беспримерного исторического скачка. Новые поколения, испытывающие чувство недовольства, теперь могут позволить себе роскошь протестовать против нехватки обуви.

Железная изоляция, в которой держал нацию Сталин, чаще всего является причиной того, что советские люди, сами того не подозревая, попадают в комические положения перед иностранцами. Во время посещения колхоза мы пережили тяжелые минуты демонстрации национальной гордости. Однажды по тряской дороги нас провезли мимо украшенных флагами деревень, где дети с песнями выходили навстречу автобусу и бросали в окна почтовые открытки со своими адресами, написанными на всех западноевропейских языках. Колхоз находился в 120 км от Москвы, это огромное «феодальное» угодье, окруженное печальными деревнями с грязными улицами и ярко выкрашенными домиками. Директор колхоза, что-то вроде социализированного феодала, совершенно лысый, с одним незрячим глазом, закрытым, словно у пирата из кинофильма, повязкой, на протяжении двух часов рассказывал нам о коллективном возделывании земли. Переводчик переводил почти сплошь астрономические цифры. После обеда на свежем воздухе, сдобренного старинными песнями, которые исполнял хор школьников, нас повели смотреть аппараты механического доения. Чрезвычайно полная, так и пышущая здоровьем женщина собиралась, видимо, продемонстрировать гидравлическую доилку, которая в хозяйстве считалась последней технической новинкой. Это был всего-навсего соединенный с емкостью резиновый шланг с всасывающим устройством, с одной стороны он прикреплялся к соску коровы, с другой — к вентилю. Достаточно было отвернуть кран, чтобы силой воды осуществлялась работа, которую в средние века выполняли доярки. Все это в теории, а на практике — и это было одним из самых неловких моментов нашего визита — мастерица механизированного доения не сумела как следует присоединить приспособление к соску, безуспешные попытки продолжались четверть часа, и в конце концов она поменяла корову. Когда наконец цель была достигнута, мы готовы были аплодировать, причем без всякого злорадства, просто оттого, что препятствие позади.

Американский делегат, разумеется, несколько преувеличивая, но, в сущности, с достаточным основанием, рассказал директору колхоза, что в Соединенных Штатах с одной стороны ставят корову, а с другой получают пастеризованное масло и даже масло в упаковке. Директор вежливо выразил свое восхищение, но на лице его было написано, что намека он не понял. Потом он признался, что и в самом деле был убежден, что до появления советской гидравлической доилки род человеческий не был знаком с механической системой извлечения молока из коровы.