Статьи и интервью, 2006 г. - [38]

Михаил Соколов: Вам еще реформу ЖКХ поставили в вину.

Андрей Нечаев: Теперь по поводу реформы ЖКХ. Но никакой реформы ЖКХ реально пока не происходит. Ведь о чем все время говорили, что надо создать конкурентную среду… Да, безусловно, у нас тарифы ЖКХ в ряде случаев… хотя надо очень внимательно анализировать и смотреть инвестиционную составляющую, и какие там бюрократические расходы, вот настолько ли у нас ЖКХ убыточно. Но с учетом того, что его, безусловно, нужно реконструировать, конечно, рано или поздно тарифы должны были бы быть подняты, вот если механистически рассуждать, что ЖКХ не хватает еще 30 миллиардов или 300 миллиардов (самые разные оценки), вот поэтому на эту сумму должны быть в итоге подняты тарифы. Но если бы мы создали там реально конкурентную среду, если бы мы, убрав всякого рода бюрократические препоны, сделали эту сферу доступной для нормального бизнеса, сделали ее доступной коммерчески, то фактор конкуренции в какой-то степени сдемпфировал бы повышение цен, а может быть, допускаю, привел бы, в конце концов, и к снижению цен или, как минимум, к их стабилизации.

И, наконец, самый главный момент. Кто во всем мире проводит инновации? Кто во всем мире наиболее динамично создает рабочие места? Ну, это банальность. Малый бизнес. Я никогда не слышал, чтобы малый бизнес уверенно развивался и успешно развивался под жестким государственным контролем. Малый бизнес - это, безусловно, прежде всего, либеральная экономика. И только в этой ситуации возможен взлет малого бизнеса. И если мы посмотрим на страны, где малый бизнес развивается наиболее успешно, а в конечном-то итоге, эти страны оказываются наиболее успешными и в экономическом соревновании, и в продвижении тех же инноваций, и прочее, прочее, то есть именно они являются сейчас лидерами, то это как раз страны, исповедующие либеральную доктрину.

Михаил Соколов: Сегодня на конференции был потрясающий совершенно приведен пример. В Австралии для того, чтобы зарегистрировать бизнес и начать дело, нужно 2 дня. В России - минимум 33. Вот разница принципиальная совершенно.

Андрей Нечаев: Михаил, я вам могу привести огромное количество такого рода иллюстраций, причем по официальным оценкам. Скажем, то же Минэкономразвития оценивает дополнительные расходы малого и среднего бизнеса, связанные с административным и бюрократическим давлением на бизнес, примерно в 10 процентов от валовой выручки, обращаю внимание. В Германии (тоже страна, в общем-то, как мы знаем, довольно бюрократизированная) оценивается - 0,5 процента от прибыли. И немецкие предприниматели считают это совершеннейшей аномалией, извините за выражение, вопят на каждом углу, как много они платят своим бюрократам. Масштаб, да? И это официальные оценки Минэкономразвития. А, скажем, предпринимательские объединения - та же «ОПОРа России», «Деловая Россия» - они оценивают это до одной трети. Вот вам скрытое как бы, дополнительное налогообложение бизнеса, связанное, в конечном итоге, с якобы усилением роли государства в экономике.

Михаил Соколов: Борис, значит, все-таки, может быть, не либерализм виноват в проблемах России, а чиновничество, бюрократия, номенклатура, которые душат инициативу во всех ее проявлениях?

Борис Кагарлицкий: Я вообще считаю, что либерализм и бюрократия - это сиамские близнецы. То есть либеральные идеологи все время жалуются на бюрократию, и при этом почему-то никакой рост либеральных мероприятий в экономике не приводит к тому, что бюрократия как-то резко снижается. Особенно, конечно, это видно по России. Но то же самое происходило и в Латинской Америке, на самом деле то же самое происходит и в Азии. То есть либерализация там, где уже есть бюрократия, никогда не приводит к резкому сокращению бюрократов. А там, где бюрократическая среда достаточно низкой плотности, что называется, то там она и остается низкой плотности. А там, где она высокой плотности, она и остается высокой плотности.

Более того, чиновник нужен либералам по очень простой причине. Чиновник должен держать под контролем население. А население, - и это, в общем, достаточно очевидный факт, и не только по России, - либеральные реформы не поддерживает. Поэтому либеральные реформаторы постоянно сталкиваются с удивительной проблемой. То есть, с одной стороны, они действительно искренне не любят чиновников, а с другой стороны, население не любит их, и они, в общем, как правило, не очень любят население.

Михаил Соколов: Знаете, вы не объяснили только одну вещь. А откуда берется экономический рост, когда приходят к власти либералы?

Борис Кагарлицкий: А ниоткуда. Понимаете, нет этого экономического роста - вот в чем факт-то любопытный. Потому что если мы берем экономическую статистику за длительные периоды, то есть периоды в 50-70 лет, то мы обнаруживаем очень смешную вещь. Мы обнаруживаем, что, во-первых, все-таки наиболее серьезные периоды глобального экономического роста - это периоды, скажем, те же самые кейнсианские, так сказать, периоды государственного регулирования, большого государственного вмешательства. Когда большие государственные вложения, кстати говоря, были сделаны в ту же науку, в те же самые технологии, которые потом приватизировались, потом уже использовались частным бизнесом, рынком и так далее. То есть в значительной мере разрабатывали такие технологии государственные, как тот же Интернет, который, как известно, был на государственные деньги и как госпредприятие создан в США, и потом уже частный бизнес, так сказать, это доводил до рынка.