Статьи и интервью, 2006 г. - [19]

Между тем пропаганда, не имеющая конкретной политической цели, оказывается саморазрушительной. Потому-то и нервничают власти из-за предстоящей встречи. А их нервозность передается журналистам.

К тому же встреча «Восьмерки» уже много лет сопровождается и критическими выступлениями общественности и массовыми уличными протестами. Допустить их значило бы подпортить благостную картинку, ради которой встреча в Петербурге и затевается. Но не допустить - значит представить Россию в качестве авторитарного, полицейского режима, где никакое инакомыслие не допущено. И так плохо, и этак.

Власти решают вопрос со свойственной им изобретательностью, поручив заранее отобранным представителям общественности изображать свободную дискуссию. Под начальством заслуженного государственного чиновника Эллы Панфиловой сколотили «Гражданскую восьмерку». Но и тут проблема: подавляющее большинство представителей западного гражданского общества эту затею склонно бойкотировать. На подготовительной ассамблее Европейского социального форума даже приняли специальную резолюцию против «панфиловцев».

Пришлось прибегнуть к административному ресурсу. Общественным организациям, которые обращаются к властям за разъяснениями по поводу того, каков будет режим мероприятий в Петербурге, отвечают недвусмысленно: по всем вопросам обращаться к Панфиловой, ей поручено отвечать за гражданское общество. Мол, никуда вы не денетесь. Если не хотите отведать дубинок, придется общаться с теми, кого мы назначили.

Чиновникам невдомек, что невозможно одновременно изображать гражданские инициативы, и открыто выступать в качестве подразделения администрации.

Конечный итог можно предсказать без особого труда. С Панфиловой вести переговоры будут, а сотрудничать - нет. Чиновник, он и есть чиновник. От него нужно одно: разрешение. Представителям международного гражданского общества придется смирить гордость и сесть за стол переговоров. Но результатом этих переговоров станет или позорный провал, или компромисс, позволяющий критикам существующего порядка проводить свои мероприятия самостоятельно. Запрячь лебедя, рака и щуку в одну упряжку, как планировало начальство, всё равно не удастся.

В общем, с петербургской встречей одни проблемы. Но иначе и не бывает.

Они хотели пиар, они получат пиар.

Специально для «Евразийского Дома»

ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ СПУСТЯ

Все началось с того, что немецкий еженедельник Freitag попросил меня написать статью о юбилее ХХ съезда КПСС. В феврале исполнилось полвека знаменитому «секретному докладу», в котором Никита Хрущев разоблачил культ личности Сталина.

Взявшись за работу, я решил предварительно посмотреть в Интернете, что пишут в связи с юбилеем различные издания. И тут сразу же бросилось в глаза: обсуждают не столько Хрущева, сколько Сталина. Даже Нина Хрущева, выступая в американской прессе, в основном не рассказывала про своего деда, а рассуждала о том, почему личность Сталина по-прежнему вызывает у многих в России симпатию.

Либеральные авторы, как и положено, повторили дежурный набор проклятий в адрес тоталитаризма и отметили, что в 1950-е годы десталинизация была проведена непоследовательно и не доведена до логического конца. По умолчанию становится понятно, что в 1990-е годы, напротив, десталинизацию довели до логического конца, причем конец этот сопровождался развалом страны, разорением промышленности и ликвидацией изрядной части социальных завоеваний ХХ века. Не удивительно после этого, что рассуждения об ужасах тоталитаризма в середине 2000-х годов не вызывают даже среди интеллигенции столь же единодушного одобрения, как во времена перестройки.

Интерес, однако, представляют не либеральные публицисты (всегда безупречно предсказуемые), а национально-патриотические писатели, за последнее время размножившиеся чрезвычайно. Выводы их трудов тоже известны заранее, а вот аргументация занимательна.

Вполне закономерно, что одним из первых высказался по вопросу о ХХ съезде Геннадий Зюганов. Ему, как лидеру КПРФ, по должности положено. Все-таки партийный юбилей.

Руководитель партии резко осудил ХХ съезд и его решения, назвал их первым шагом к подрыву советского государства, а Хрущева обвинил в сведении личных счетов со Сталиным. Самое забавное, что ни Зюганов, ни его соратники, тоже поучаствовавшие в общей дискуссии, не опровергали фактов, о которых рассказал Хрущев 50 лет назад. Но их возмущала форма доклада. Как можно было выносить сор из избы? Почему нельзя было проводить десталинизацию постепенно, исподтишка, сваливая вину на второстепенных персонажей? Вдобавок ко всему, возмущался Зюганов, на ХХ съезде Хрущев выступил без предварительного согласования с Центральным Комитетом или хотя бы с Президиумом.

Странным образом, сам Зюганов делает то же самое. Его выступление против итогов ХХ съезда находится в разительном противоречии с документами его собственной партии. Мало того что решения ХХ съезда никто не отменял, КПРФ специально заново обсудила вопрос в 1990-е годы и приняла официальное постановление, подтверждающее выводы, сделанные в 1956 году. И впоследствии каждый раз, когда либеральные журналисты пытались обвинять партию в тоталитарных симпатиях, представители КПРФ уверенно отвечали: мы сами со всем давно разобрались - вот решения ХХ съезда, мы их подтвердили. Железное алиби.