Статьи и интервью, 2001 г. - [24]

Дело полковника Буданова должно было, по убеждению аналитиков, расколоть страну. Разделить ее на тех, кто уверен, что своя армия всегда права и что в Чечне надо победить любой ценой (даже если это означает геноцид мирного населения), и теми, кто, как минимум, с этим не согласен. Прогноз, однако, оправдался лишь отчасти. Ибо герой России полковник Буданов, которого дружно бросились защищать национально мыслящие интеллектуалы и профессиональные поклонники власти, оказался не на той стороне.

Полковник, арестованный по обвинению в убийстве мирной чеченской девушки, провел около года в тюрьме. За это время он имел возможность подумать. Не только о том, что совершил сам, но и о том, что ежедневно продолжают делать его начальники и подчиненные, солдаты и политики. На суде в Ростове мы увидели человека, не просто многое осознавшего, но и готового защищать свои позиции.

Вообще-то сюжет получается почти толстовский. Дело не в раскаянии, а в понимании. Среди солдат и офицеров действующей армии червь сомнения точит многих, возможно почти всех. Но боевые условия не способствуют размышлениям. Полковник просто получил возможность додумать до конца мысли, которые мучают не его одного. И именно поэтому происшедшее в Ростове так важно не только для участников судебного дела, но для всей армии и всей страны.

Полковник признал себя виновным в убийстве.

Он сам сравнил себя с чеченским полевым командиром, по прозвищу Тракторист, который до него был осужден за убийство российских военнопленных. Я не тракторист, я - танкист, сказал полковник. И неожиданно закончил:

- Тракторист хоть свою родину защищал, а я - вообще НЕИЗВЕСТНО ЧТО.

Собравшиеся у дверей суда ростовские обыватели, ряженные в казацкую форму, фашиствующие подростки из Русского национального единства и прочие защитники героя оказались с ним по разные стороны баррикады. Буданов потребовал перенести дело из Ростова в Ингушетию или в Москву - туда, где расистская истерия не будет фоном судебного разбирательства.

Вообще-то, любая война сопровождается военными преступлениями. Причем, как правило, с обеих сторон. Люди на фронте звереют. Вопрос в том, как к этому относятся командование, государство. Пытается оно остановить жестокости по отношению к мирным жителям или покрывает их (а то и поощряет). То, за что судят Буданова, происходит на войне постоянно, а порой случается и гораздо худшее. И все это привычно замалчивается.

Вообще-то, никто всерьез не отрицает жестокостей, творимых по отношению к чеченцам. Но национально мыслящая часть общества ужасно обижается, когда об этом говорят вслух. Ибо сокрытие злодейств является важнейшим условием для их продолжения. А это, в свою, очередь, считается необходимым условием для победы. Ибо в условиях партизанской войны отличить боевика от мирного жителя действительно почти невозможно. А потому со всеми мирными жителями, включая детей, надо обращаться как с противником.

С другой стороны, публичное обсуждение жестокостей, творимых армией, создает дискомфорт даже среди тех, кто в принципе все это одобряет. Нацисты не рассказывали в новостях про газовые камеры и технологию изготовления мыла из евреев не потому, что население тайно сочувствовало жертвам Холокоста, а потому, что щадили нервы антисемитов.

В такой обстановке само по себе возбуждение уголовного дела против Буданова - событие исключительное, хотя по-своему закономерное. В условиях российской полусвободы полностью скрыть творящееся беззаконие так же невозможно, как и остановить его. Компромиссное решение, найденное властью, состояло в том, чтобы найти козла отпущения. Взять одного военного и наказать, тем самым продемонстрировав озабоченность правами человека. А одновременно способствовать патриотическим выступлениям в защиту обвиняемого, дабы показать, что на самом деле злодейства пользуются всенародной поддержкой. И все бы сошло благополучно, не сломай танкист всего этого расклада. Объект был выбран неудачно. Герой России Буданов оказался способен принимать самостоятельные решения.

Защита Буданова строится на понимании самой сути происшедшего. Суд над полковником превращается в суд над системой, жертвами которой являются в конечном счете не только чеченская девушка и ее семья, но и сам полковник, в итоге - вся российская армия.

Даже нацисты знали, что армейским формированиям нельзя поручать карательные функции. Этим занимались подразделения СС. Точно так же у Сталина грязную работу делали специальные части НКВД. Военные МОГЛИ сохранить свою честь и репутацию.

В путинской России, где специалисты из госбезопасности делят власть с проворовавшимися олигархами, никто не обращает внимания на такие мелочи. Если власть живет по бандитско-полицейским законам, то и все остальные должны следовать этим нормам. Однако не получается.

Танковые соединения формировались не для борьбы с мирными жителями и даже не для войны с партизанами. Военных готовили для борьбы с другой армией. В тот момент, когда регулярные войска начинают использоваться для карательных экспедиций, они начинают деградировать, разлагаться. И сказать правду о царящих безобразиях надо в интересах самой армии.