Статьи, 1988-1991 - [9]

Когда читаешь это, вспоминается рассказ Чехова «Кошмар» — о голодающем священнике, который от бедности не воспринимал уже рассуждений о высоких материях и мечтал устроиться «по совместительству» на жалкую должность секретаря к богатею.

Тяжело наблюдать различие самого видения явлений. Чехов утверждал: глубоко больно русское общество, поставившее своих интеллигентов на грань голода. Мы же впали чуть ли не в эйфорию: инженер и врач на ферме! Учитель от звонка и до отбоя в поле с кетменем! Это ли не торжество социальной справедливости и идеалов перестройки! Ведь теперь они подкормятся и накопят на жилье!

Ввиду глубокого кризиса и дискредитации общественных наук основную роль в формировании общественного мнения при обсуждении облика будущего социализма взяли на себя публицисты. Влияние их ярких, эмоциональных выступлений заметно сказывается и на суждениях партийных деятелей. Но дефицит логики и хладнокровного анализа чувствуется все сильнее и создает подспудно новые противоречия.

Я думаю, что плохую услугу кооперативному движению сыграла его поэтизация искренними и талантливыми пропагандистами. Трудно выдержать такую нравственную и мировоззренческую нагрузку, какую взвалили на кооператора и арендатора писатели. Говоря об инерции общественного сознания, писатель И.Васильев пишет: «Потому-то и необходимо представить обществу арендатора в его сущностной роли преобразователя общественных отношений, представить его богатый внутренний мир и цельную нравственность. Такой образ уже вырисовывается из тех многочисленных конкретных примеров, которые преподносят нам средства массовой информации». Подводя итог, писатель дает указание коллегам: «Завершим размышления о создании образа арендатора. Значит, первое, к чему мы пришли в результате своих наблюдений, — это то, что работником-хозяином движет прежде всего душевная потребность самовыражения, природное достоинство мастера, знающего цену своему умению, а заработок уж следует за этим как естественный результат старания. Так вот этот побудительный мотив и следует всем, занятым пропагандой аренды, культивировать в общественном мнении» («Советская Россия», 13.9.1988 г.).

Странно, конечно, вместо приглашения к совместному анализу и осмыслению общественного явления читать предписание «культивировать» в наших мозгах весьма жесткую идеологическую установку. Но еще более странно, что по своей структуре задаваемое отношение к арендаторам очень схоже с той платформой, с которой началось раскулачивание в 20-х годах. Вопрос из политэкономической и правовой плоскости переводится в нравственно-этическую. А этими категориями манипулировать легче всего.

По И.Васильеву получается, что если крестьянином движет душевная потребность самовыражения, если он имеет богатый внутренний мир и цельную нравственность — то дать ему землю в аренду! А если, боже упаси, он прежде всего хочет заработать денег тем делом, которое знает, то такому хапуге веры быть не должно. А оценить «цельную нравственность» должен сельсовет, и это совсем не сложно. К несчастью печатное слово, да еще известного писателя, у нас до сих пор многими принимается на веру. Вот и пойдет гулять в общественном сознании ходульный образ арендатора и использоваться как заданный сверху стандарт. Здесь-то «пьянящей восторженности» побольше, чем у того электромонтера, которого поставил на место И.Васильев.

Медвежья услуга арендаторам усугубляется и тем, что все, кто еще не уверовал в их благость, подвергаются массированному обклеиванию таким количеством ярлыков, что и заступаться за них неприлично. И.Васильев даже похваливает коллег: «Тут, надо сказать, пресса бьет довольно прицельно — мотивы сопротивления «разоблачены»: это и зависть соседей к чужим заработкам, и нежелание расставаться с твердыми окладами разного уровня управленцев, и пристрастие к административным методам чиновной братии, и амбиции руководящих посредственностей, и многое другое. Букет весьма разнообразный и не очень как говорится, благоухающий».

В своей идеализации честного, упорного крестьянского труда наших арендаторов И.Васильев вполне созвучен популярному на Западе в 70-х годах идейно-культурному течению неорурализма. Видимо, и наши арендаторы, и создатели сельскохозяйственных коммун во Франции нуждаются в сходных идеологических построениях, чтобы укрепить свой дух в действительно нелегкой работе, в столкновениях с далеко не всегда благосклонным социальным окружением, чтобы внедрить определенные нравственные ценности в сознание детей, вовлекаемых в крестьянский труд. Но тогда тем более важно присмотреться к опыту неоруралистов, проследить эволюцию их этико-культурных установок и доступными нам методами стараться ослабить действие социальных и социально-психологических факторов, ведущих к углублению конфликта. У неоруралистов акцент на нравственном, ценностном смысле их возвращения к земле, к крестьянскому труду в его изначальном смысле, с признаками монастырского послушничества привел к элитизму, к нарастающему противопоставлению себя как сообщества праведников остальному миру (у нас этот мир населен «лентяями, завистниками, разного рода управленцами»). В этико-культурном отношении неоруралисты отрицают ценности эпохи Просвещения и возвращаются к эпохе средневековья (к ценностям «первой волны» цивилизации), даже в семейном укладе придавая большое значение воспроизведению традиционных патриархальных отношений с их иерархией и авторитарностью. К такой же этико-культурной эволюции подталкивают арендаторов многие публицистические выступления. Конечно, социально-экономическая суть явления пробьет себе дорогу, но зачем же создавать ей дополнительные трудности в духовной сфере?