Статьи, 1988-1991 - [56]

Во многих отношениях перестройка оказалась революцией, принципиально отличающейся по своим разрушительным последствиям от всех революций, которые пережило человечество. Причина в том, что эта революция — совершенно новое явление в этическом плане. История не знает такого масштаба обмана, таких изощренных предательств и интриг. Перестройка и тесно связанные с ней явления в других странах вводят человечество в эпоху политического постмодерна, где не действуют привычные нормы и ограничения (бомбардировки Ирака и, в еще большей степени, использование всего его мирного населения как заложников, убиваемых голодом — всего лишь примеры). Высказывание Попова обнажило страшную вещь, о которой предупреждали некоторые теологи уже в 50-х годах: наступил момент, когда политики отбрасывают служившие ранее маскировкой христианские нормы. Впервые явно и открыто переносятся в политику моральные устои самой безнравственной, почти вненравственной, категории преступников — тех, кто исповедует беспредел.

Конечно, остается еще молчаливая сила, на которую ссылается Попов, но которая, по обыкновению, никак не реагирует на высказывания политиков. Это — Советская Армия. И нельзя не обратиться к ней с вопросом. Неужели она уже настолько трансформировалась, что достаточно Попову ее выпустить против голодного народа, как она с готовностью нажмет на гашетки орудий и бомбовых люков? Или это — клевета? Не случайно Попов выбрал столь необычный термин. Он не сказал: «послать войска, направить авиацию». Выпустить! Как будто речь идет о своре, горящей от нетерпения и ждущей лишь разрешения броситься на жертву. Неужели солдат и офицеров не придется гнать на такое дело заградительными отрядами демократических эсэсовцев?

Есть еще надежда, что Попов блефует, что армия подобные приказы выполнять не будет. Значит, придется демократам создавать наемные карательные войска (что уже, видимо, и делается при попустительстве армии, всегда бывшей защитницей народа). Остается лишь просить, чтобы этих карателей одели в импортные комбинезоны цвета хаки — чтобы не пачкали они русскую военную форму.

Что нам обещает президент России

Речь Президента Российской Федерации Б.Н.Ельцина на Пятом съезде Народных депутатов РСФСР имеет значение, далеко не в полной мере оцененное депутатами, прессой, нами — обывателями.

Прежде всего, в докладе Б.Н.Ельцина сделано очень важное политическое заявление. Признано, что неотъемлемой чертой того экономического порядка, который отныне устанавливается в России, является существование крупного социального класса обездоленных, причем обездоленных в такой степени, что их физическое выживание возможно лишь благодаря благотворительности. И масштабы этого явления таковы, что учреждается Министерство социальной защиты населения.

Все мы знаем, что и раньше значительная часть населения жила трудно, многие — просто бедно (на этом и играли революционеры). Но это было позором системы, ее дефектом, вызывающим возмущение. Сейчас мы делаем качественный скачок — бедность большой части народа (какой — пока не говорится) будет нормой. Мы уже не должны будем ею возмущаться, как не возмущаются в Риме или Чикаго видом тысяч бездомных стариков.

Кроме того, скоро мы убедимся, что речь идет о совершенно иной бедности, чем та, которая была у нас при уравнительном укладе. Прежде всего, бедняки потеряют жилье. Будут рассказывать, как в былинах, о тех временах, когда считалось безобразием, что часть населения живет в коммунальных квартирах — какой ужас! Б.Н.Ельцин обещает, что Россия сделает капиталовложения в устройство ночлежек (он их мягко называет «ночными пансионатами»). Одно это упоминание стоит половины доклада. Из него следует, что программой предусмотрено именно быстрое обнищание с потерей жилища — ведь бездомности как социального явления еще нет. Наше телевидение, которое и при демократической власти не перестало быть ядовитым, не случайно через день после речи Б.Н.Ельцина показало аукцион, на котором обычные квартиры шли по 3-4 миллиона рублей.

Кроме того, бедность под эгидой Министерства социальной защиты будет исключительно унизительной. Дело не только в том, что многие семьи не смогут покупать привычные продукты, оплачивать счета за свет и тепло или ходить в кино — они узнают унижение очередей за бесплатной похлебкой и издевательства милых дам, распределяющих поношенные вещи.

Каков же социальный смысл политического заявления об узаконенной бедности? Оно означает, что в результате революции проведена экспроприация населения — каждый гражданин, который был частичным собственником национального достояния (земли и ее недр, промышленных предприятий и т.д.), этой собственности теперь лишен.

В результате революции 1917 г. были экспроприированы помещики и буржуазия. Затем за 73 года общим трудом было создано достояние, признанное общенародным, то есть принадлежащим поровну каждому гражданину как частице народа. Именно потому мы ездили в метро за 5 коп. и покупали ботинки за 30 руб., что это было наше метро и наши фабрики, созданные для нашего потребления, а не выкачивания прибыли. Теперь это передается хозяевам («создать мощный частный сектор» — за чей же счет?), и, естественно, они будут повышать цену до тех пор, пока растет прибыль.