Статьи, 1988-1991 - [12]

Что же можно сказать о производственной эффективности кооперативов? Европейские исследователи, сочувствующие альтернативным движениям, считают, что преимущества альтернативных предприятий перед капиталистическими лежат во внеэкономической плоскости — они снимают отчуждение труда, обогащают человеческие отношения, устраняют необходимость «потребления ради престижа». В экономическом же отношении они уступают «обычным» предприятиям — они или разоряются, или трансформируются из самоуправляющихся кооперативных заводов во вполне обычные и подчиняющиеся рыночному механизму (об этом говорит опыт нескольких успешных кооперативных предприятий по производству ЭВМ в Западном Берлине). Более же критически настроенный по отношению к альтернативной экономике западногерманский социолог О.Ренн считает, что само существование таких предприятий «возможно лишь благодаря существованию «настоящей» экономики, достаточно богатой, чтобы позволять себе такую непроизводительную деятельность и поддерживать государственную инфраструктуру (от энергоснабжения до медицинского обслуживания), без которой анклавы контркультуры оказались бы в глубокой нищете».

Эти выводы особенно примечательны на фоне того, что благодаря использованию современной высокопроизводительной техники и технологии (зачастую с использованием компьютеров) высокоэффективным становится мелкое предпринимательство, часто на дому с привлечением труда членов семьи. В 50-е годы в США ежегодно возникало около 90 тыс. новых предприятий, а в 1980 г. — 600 тыс. Из 11 млн. предприятий в США 10,8 млн. были мелкими, на которых было занято 60% рабочей силы страны. Аналогичные процессы наблюдаются в Японии, Италии, Испании.

Новые рабочие места в развитых капиталистических странах на 80% создаются мелкими и средними предприятиями. Нередко они производят самую новейшую технику (электронную, измерительную), занимают значительную долю в экспорте. Во Франции в начале 80-х годов было более 8 млн. предприятий с числом занятых от 1 до 10 человек, и на них приходилось 14% самодеятельного населения. В Италии было 4 млн. таких предприятий.

Свидетельством наступления «третьей волны» в развитии цивилизации считается и широкое распространение ремесленничества. Ремесленники производят не массовый продукт, а, скорее, выполняют важную функцию адаптации промышленной продукции к изменчивым и разнообразным потребностям небольших групп населения. Современное ремесленничество — это не продолжение семейной традиции, только 15% ремесленных предприятий являются унаследованными (и это — наиболее устаревшие и малорентабельные предприятия). Подавляющее большинство новых ремесленников — это высококвалифицированные рабочие, их средний возраст — 29 лет.

С экономической точки зрения преимущества ремесленного труда весьма сомнительны. Доход подавляющего большинства ремесленников примерно равен средней зарплате рабочих такой же квалификации, а работать им приходится гораздо больше — 10-14 часов в день, прихватывая нередко и выходные дни. Молодые рабочие идут на отказ от гарантированных условий оплаты и риск снижения в уровне жизни, чтобы порвать с подавляющей системой индустриального труда. Это люди, уже проникнутые мироощущением «третьей волны». К этой же категории явлений относится наблюдаемое распространение домашнего труда без производства товарного продукта, для потребления членов семьи или прямого обмена. Так, например, в 1979 г. более 30 млн. американских семей производили для собственного потребления некоторое количество продуктов питания (при этом издержки на семью составляли в среднем 19 долл., а прибыль 325 долл.).

Что же касается наших кооперативов, то и мотивы, и тип их деятельности совершенно иной. Во-первых, они создаются ради экономических целей (получение прибыли). Во-вторых, они функционируют в рамках «второй волны», то есть индустриальной культуры. Значит, в условиях капиталистической экономики наши кооперативы по эффективности уступали бы «нормальным» предприятиям.

Признав этот факт, мы оказываемся перед дилеммой. Если в нашем обществе кооперативные предприятия по самой своей природе должны быть более эффективными, чем крупные государственные заводы, то значит, что эти заводы обречены быть менее эффективными, чем аналогичные капиталистические предприятия. Значит, эксперимент с построением социалистической экономики не удался. Если же государственные социалистические предприятия, после необходимого совершенствования производственных отношений, должны стать более эффективными, чем капиталистические, то значит, что нынешний успех кооперативов носит временный характер, а в перспективе они окажутся неконкурентоспособными.

Я думаю, что этот успех возможен сейчас в первую очередь вследствие развала всей системы планирования и управления. И демонстрационный эффект кооперативов, буквально оживляющих больные предприятия, исключительно ценен для общества. Не менее важно также, что кооперативы могут на период перестройки государственной промышленности оживить экономическую жизнь и произвести некоторое количество дефицитной продукции. Надо, впрочем, заметить, что наряду с образованием кооперативов было бы разумным разрешить и даже стимулировать создание мелких частных предприятий, воплощающих принципы «третьей волны». Угрозы социальному строю они бы не представляли (да и по природе своей они не вполне могут считаться капиталистическими, тем более если будут арендовать оборудование), но стали бы важным и мобильным компонентом обновляющейся экономической системы. Но главное все-таки искать пути изменения производственных отношений в крупной промышленности.