Стать Ветром - [2]
– Здорово! – обрадовался Одуванчик. – А зачем я родился на этой поляне?
– Раз ты цветок, то, по моему мнению, ты и родился для того, для чего рождаются все цветы! Хотя, еще раз повторю, все мои рассуждения базируются на предположении, что ты все-таки цветок!
– Так вы не уверены, что я цветок? – расстроился Одуванчик.
– Уверен. И готов отстаивать свое мнение перед другими учеными нарциссами… Ведь это мое мнение! У тебя есть все признаки цветка, так что я уверен – ты цветок! Такова моя теория, а она не может быть не верной!
– Потому что она ваша? – уточнил Одуванчик. Он потихоньку учился логике, принятой на полянке нарциссов.
– Да, – согласился нарцисс.
– Я очень рад, что познакомился с таким удивительным нарциссом, как вы! – воскликнул Одуванчик.
– Возможно, ты не так и глуп, как показалось вначале… – снисходительно произнес нарцисс. – Поэтому я отвечу тебе на второй, куда более сложный вопрос…
– Да, пожалуйста! – воскликнул Одуванчик. – Зачем цветы рождаются? Зачем цветы живут?
– Цветы живут для любви, – важно ответил нарцисс. – На нашей поляне обитают не только цветы, но и летающие насекомые. Когда насекомое прилетает к тебе и говорит, что ты самый прекрасный нарцисс на поляне, а потом садится и трется о твои тычинки, то это называется любовью!
– Должно быть, это удивительно… – прошептал Одуванчик.
– О да! На нашей поляне нет ничего прекрасней этого. Каждый нарцисс мечтает встретить самого толстого трутня, который лучше всех умеет жужжать!
– Но раз я цветок, как вы сказали… – задумался Одуванчик вслух. – А цветы живут для любви, то ко мне тоже скоро прилетит трутень, чтобы жужжать о любви?
– Какой же трутень посмотрит на такой уродливый цветок?! – рассмеялся нарцисс наивности Одуванчика. – Я потому и удивился твоему появлению на нашей полянке: какой смысл в цветке, на который не сядет ни одно уважающее себя насекомое?! Ведь ты окружен такими прекрасными цветами, как мы! И разве хоть один уважающий себя трутень будет жужжать о любви какому-то уроду, когда вокруг – прекрасные нарциссы?!
– Наверное, вы правы… – печально понурил головку Одуванчик. – А можно тогда я сам буду любить? Любить полянку, солнце, вас и всех насекомых, что летают над поляной?
– Да пожалуйста! Только какой в этом смысл? – пожал листочками нарцисс. – Любовь – это когда любят тебя самого. За то, что ты самый красивый, за то, что самый умный или благородный, за то, что ты лучше всех пахнешь… Но за что любить тебя? Ты уродлив и глуп. Ты чужак. Мне кажется, лучше тебе было не рождаться на этой поляне…
– Не рождаться? – переспросил Одуванчик. – Но…
– Я уже довольно времени потратил на тебя! – вдруг раздраженно сказал благородный нарцисс. – Ко мне летит мой трутень, и я не могу больше болтать с чужаками. Он может неправильно это понять…
– Извините, – испуганно зашелестел Одуванчик. Ему очень не хотелось мешать такому доброму и благородному нарциссу, который один из всех снизошел до разговора с ним, уродливым и глупым Одуванчиком.
Ветер жил в Лесу. Он был везде. Как воздух, он пронизывал всё вокруг. Но как летучий Ветер, он появлялся то здесь, то там. Ветер любил носиться над лесными озерами, играя водной рябью и качая кувшинки. Он любил дуть среди деревьев, раскачивая ветки и проносясь сквозь листву… Но, как и все жители Леса, Ветер не любил появляться над полянкой нарциссов. Ветру не нравился их ядовитый аромат. Очень-очень редко воздух над полянкой самовлюбленных нарциссов превращался в Ветер, да и то только для порядку. Ветер быстро проносился над этой нелюбимой частью своих владений и скрывался в Лесу.
Но однажды Ветер появился над полянкой и привычно понесся прочь, чтобы побыстрее скрыться среди деревьев, как вдруг, на самой границе поляны и Леса, он увидел необычный цветок…
Одуванчик жил на поляне нарциссов и мечтал о любви. Ведь он был цветком, а значит, рожден для любви. Но добрый разговорчивый нарцисс оказался прав, и ни один трутень не смотрел в сторону Одуванчика. Они, как и нарциссы вокруг, только смеялись над уродливым цветком, над чужаком, посмевшим родиться на поляне нарциссов.
А Одуванчик очень хотел любить. Он знал, что цветок обязательно должен любить кого-то летающего. И Одуванчик уже давно был согласен полюбить любого, кто спустится к нему. Даже самую последнюю муху! Но и мухи не обращали внимания на бедный Одуванчик. И это несмотря на то, что редкий нарцисс соглашался слушать жужжание мух. Ведь все нарциссы мечтали о любви толстых и успешных во всех отношениях трутнях.
Одуванчику было одиноко среди нарциссов. Он мечтал о любви, но ни одно насекомое поляны так и не посмотрело в сторону чужака.
Одуванчик смирился со своей судьбой, он понял, что уродлив, глуп, а самое главное – родился на чужой поляне, где для него нет места. И когда он понял это, то вдруг ощутил, что вокруг кто-то летает!
Одуванчик удивленно огляделся, но никого не обнаружил.
«Как странно… – подумал Одуванчик. – Наверное, я так хочу любви, что мне уже скоро станут являться невидимые насекомые!»
Но тут Одуванчик снова почувствовал, что вокруг кто-то летает. Несомненно летает! Это было так ясно, что Одуванчик не выдержал и громко спросил:
Иногда говорят, что все мы – "матричные дети". Что все люди одинаковы или, по крайней мере, очень похожи. Это не так. Каждый человек индивидуален. И, тем не менее, все люди похожи в том смысле, что каждый проходит в жизни через одни и те же испытания. Влюбляется и разочаровывается в любви, ищет смысл жизни и сходит с ума от бессилия его найти, учится и учит других, пытается понять себя и окружающий мир, обретает и теряет веру... Кто-то ломается в самом начале, кто-то проходит дальше, но без должного руководства упирается в непреодолимое препятствие и останавливается в своем развитии.
Это текст, который надо обязательно иметь у себя на случай депрессии, потери смысла жизни и прочего. Рассказ действительно помогает! Так просто и действенно о таких сложных вещах, наверное, не говорил никто! Изначально рассказ взят из английского журнала «Черный квадрат». Потом найден и в русском интернет.
Загляните в будущее лет на сто. А лучше на тысячу. Неужели там будет все та же человеческая раса, думающая только о том, как и с кем совокупиться и как поудобнее перерезать горло ближнему, чтобы и от "ближнего" избавиться, но чтобы и угрызениями совести не сильно мучиться? Наверняка, люди изменятся. И не внешне, а внутри. По крайней мере, хочется в это верить. Но даже если это и произойдет, человечество обновится не сразу. И еще долго по планете будут бродить и "старые" и "новые" люди. Они не смогут жить вместе, и постараются забыть друг о друге.
Почему любовь умирает и есть ли она вообще? Мужчины и женщины – это пассажиры на несуществующем поезде, едущие в никуда? Как же вырастить настоящий «цветок», который не умрет и не превратится в уродливые кактусы, алоэ и лианы-вампиров?.. Повесть-притча, где каждый образ имеет несколько значений.
Новогодняя история про маленького мальчика и «сегодня», которо так редко по-настоящему превращается в «завтра»... Размещается в качестве новогоднего чтения для посетителей библиотеки. :)
История о двух методах обучения в буддий ском монастрые. Философская притча с юмором и глубоким сыслом.
Убедительный и настойчивый призыв Далай-ламы к ровесникам XXI века — молодым людям: отринуть национальные, религиозные и социальные различия между людьми и сделать сострадание движущей энергией жизни.
Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.
Михаил Наумович Эпштейн (р. 1950) – один из самых известных философов и теоретиков культуры постсоветского времени, автор множества публикаций в области филологии и лингвистики, заслуженный профессор Университета Эмори (Атланта, США). Еще в годы перестройки он сформулировал целый ряд новых философских принципов, поставил вопрос о возможности целенаправленного обогащения языковых систем и занялся разработкой проективного словаря гуманитарных наук. Всю свою карьеру Эпштейн методично нарушал границы и выходил за рамки существующих академических дисциплин и моделей мышления.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Антология современной анархистской теории, в которую вошли тексты, отражающие её ключевые позиции с точки зрения американского постлевого анархиста Боба Блэка. Состоит из 11 разделов, а также общего введения и заключения. Составлена специально для издательства «Гилея». Среди авторов: Джордж Вудкок, Джон Зерзан, Мюррей Букчин, Фреди Перлман, Пьер Кластр, Персиваль и Пол Гудманы, Мишель Онфре, сам Боб Блэк, коллективы CrimethInc., Fifth Estate, Green Anarchy и мн. др. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Эрик Вейнер сочетает свое увлечение философией с любовью к кругосветным путешествиям, отправляясь в паломничество, которое поведает об удивительных уроках жизни от великих мыслителей со всего мира — от Руссо до Ницше, от Конфуция до Симоны Вейль. Путешествуя на поезде (способ перемещения, идеально подходящий для раздумий), он преодолевает тысячи километров, делая остановки в Афинах, Дели, Вайоминге, Кони-Айленде, Франкфурте, чтобы открыть для себя изначальное предназначение философии: научить нас вести более мудрую, более осмысленную жизнь.