Что мы можем поставить рядом с их невозмутимостью и простодушием, с их затаенным пылом? Разве что предвосхищение красоты, которое рождает в человеке зрелище этой цельности.
...Ненасытные, непостоянные, непоседливые, мы ходим, передвигаемся, мечемся, спешим, в большинстве случаев так и не покидая своей филигранной, незримой клетки. Узник, замкнутый в четырех наизусть затверженных, на ощупь изученных стенах, при всей разнице положения не намного отличается от того, кто день за днем бредет по одним и тем же дорогам с грузом одних и тех же забот. Вся человеческая толкотня не стоит обоюдного, пусть и не скрепленного печатью, поцелуя листвы с лучом. ...Но это отговорки. С каждым часом во мне все больше умирает человек, и смерть наряжает меня в зелень шипов и покровов. ... И вот теперь поглотившая меня опунция у пыльного кладбища, у безымянных развалин, под корень срублена топором. Прах уравнивает все! Бездушный? Как знать... Если бы желание еще раз проснулось в закваске, готовой опять смешаться с материей, с этими "моими" останками, до дна опустошенными теперь разочарованием и крахом!
