Старый вор, новый мир - [20]

Смежив веки, старый вор негромко пробормотал:

– Дожились… Суки.

* * *

В гулком спортзале с грохотом рушились штанги. Полуобнаженные атлеты самозабвенно качали железо. Гулкое металлическое клацанье эхом отражалось от стен.

Вадим Стародубцев, сидя за тренажером, упорно накачивал бицепсы: форму он поддерживал образцово. Три раза в неделю, невзирая на неотложные дела, скверное настроение или дурную погоду, Вадим до горячего пота бегал по электрическому бесконечному тротуару беговых дорожек-тренажеров, до изнеможения отжимал гири, упорно боролся с силовыми машинами.

За последние несколько лет он лишь раз пропустил спортзал: когда заболела его младшая сестра…

Увеличив нагрузку тренажера на пару делений, Стародубцев вновь принялся сосредоточенно накачивать внутренние мышцы рук. И тут явственно ощутил, что сзади к нему кто-то подошел.

– Вадим? Ну привет!

Стародубцев поднял голову – он очень не любил, когда его отвлекали от «физухи». Перед ним стоял Саша Заика.

– Привет, – буркнул Вадим, поднимаясь с тренажера. – Саш, ты ведь знаешь, что когда я в «качалке» – телефон отключаю. Что-то совсем срочное?

– Если бы не срочное, я бы тебя не искал, – Заика поморщился от острого запаха пота, витавшего в спортзале. – Давай по-быструхе в душ, и я тебя жду в машине.

Тема, предложенная Сашей, и впрямь была серьезной.

– Вот, ознакомься, – Заика бросил на колени Стародубцева пачку фотографий. – Этот урка у твоих пацанов волыны забрал?

Вадим внимательно рассматривал снимки. Все они были сделаны в головном офисе фирмы, а точнее – в гостевой беседке, за богато накрытым столом. Притом на всех фотографиях Дюк подчеркнуто уважительно беседовал с неким мужчиной явно уголовного антуража. И хотя сам Стародубцев не видел Фомина, но на снимках он признал его сразу – по подробнейшим рассказам пацанов. Да и косой шрам на левой щеке был очень запоминающейся особой приметой.

– Откуда это у тебя? – Вадим нервно взъерошил мокрые после душа волосы.

– Дюк с некоторых пор привычку завел: фотографировать всех гостей, кто бывает в офисе. Ну, типа, как для досье.

– Он что – и меня фотографировал, когда я там бывал? – неприятно удивился Вадим.

– Думаю, что да. И меня, наверное, тоже.

– Может, он еще и телефонные разговоры наши записывает?

Заика неопределенно передернул плечами – мол, Леша у нас за начальника, ему и видней, кого писать, а кого не писать.

– А откуда он этого… татуированного знает? – Стародубцев рассматривал фотографии.

– Знаешь, очень даже хорошо получилось, что твои пацаны из квартиры в Сокольниках по-быструхе свалили. – Заика помрачнел, наверняка представляя, чем могло закончиться более тесное знакомство со знатным уркаганом. – Это Монах, серьезный вор в законе. В авторитете. Они, оказывается, с Лешкой давно знакомы. На одной зоне полтора года сидели, и даже в одном отряде, прикинь. Монах там «смотрящим» был. Не поверишь – Лешка Зеленцов перед ним едва ли на цырлах не бегал!

Стародубцев внимательно всматривался в фотоснимок урки. Небольшие, но страшные, всепроникающие глаза впечатляли даже с глянцевого листа, и Вадим неожиданно поймал себя на мысли – он бы наверняка дорого отдал, чтобы не встречаться со взглядом этих страшных глаз.

– Ну, допустим, – перетасовав фотоснимки, он протянул их собеседнику. – И что мне теперь делать?

– Себе оставь, – поморщился Саша. – Короче, Дюк сказал, чтобы твои пацаны установили за этим татуированным плотное и постоянное наблюдение. Скрытно так, аккуратно. У тебя же там какие-то бывшие менты есть, вот их и напряги, если считаешь нужным. Телефоны на прослушку, аппаратура у тебя имеется. Ну, и все остальное.

– А зачем?

– А вот этого тебе знать не положено, – сказал, как отрезал, старшой. – С завтрашнего дня будешь мне каждый вечер звонить и рассказывать: кто этому урке звонил, с кем он встречался, ну, и все такое. Вплоть до того, когда в сортир зашел и когда из него вышел. Главное – отслеживай все перемещения его «Хаммера» по городу. Выясни, где обедает, где отдыхает, где телок снимает. С кем дружит, кого избегает. Что любит, что не любит. Когда поднимается, когда ложится спать. Чем подробней, тем лучше. Там за водилу у него такой Роман Малаховский, он же Бур. Еще одна связь – такой Шура Калешин, он же Музыкант. Оба из блатных. Досье на них я тебе сегодня вечером подгоню. Задачу понял? Выполняй!

И хотя Вадиму очень не понравился тон, каким была произнесена последняя фраза, он решил не перечить. По крайней мере – до поры до времени…

Глава 5

Прошло несколько месяцев с тех пор, как Монах вернулся в Москву. Он уже освоился в городе, постепенно привыкая к новым реалиям. И реалии эти поразили его до глубины души. Конечно, на зонах и пересылках он неоднократно слышал о новых криминальных порядках, но одно дело слышать, а другое – видеть своими глазами.

Классическое бандитское «крышевание» середины девяностых давно уже отошло в небытие. Былые московские авторитеты, ездившие когда-то на «стрелки» с автоматами и гранатометами, теперь занимались вполне законопослушным бизнесом, спонсировали международные музыкальные конкурсы и разнообразные проправительственные шоу, а некоторые даже отстегивали ментам и Лубянке. Блатной жаргон постепенно уходил из бизнес-кругов: это считалось признаком дурного тона. Зоновские татуировки – один из символов лихих девяностых – давно превратились в архаику. Многие авторитетные люди посводили эти эмблемы нелегкой жизни в неволе, а некоторые даже обижались, когда им невзначай напоминали об их лагерном прошлом и высоком криминальном статусе. Символом эпохи стали не татуировки, а звездочки на погонах – милицейских, гэбэшных или прокурорских. «Генерал МВД» звучало теперь столь же значительно, как пятнадцать лет назад – «уголовный авторитет».