Старый Петербург: Адмиралтейский остров: Сад трудящихся - [12]

«Осмелилась бы адмиралтейская коллегия всеподданнейше представить, чтоб и над мастерскими, кои внутри Адмиралтейства, также сделать своды, но не столь тверды стены, чтоб снести то могли, почему и полагает для избежания опасности от огня, в которых с помощью огня работу производить должно, как-то: котельную, слесарную, фонарную и купорную и построить оные по конец канатного острова, где у нее инструментальная кузница. И для наивящей безопасности сверх железной стропил и железной же крыши, каковую на оных иметь представляет, думает еще услать и обить потолки железными листами, оставшимися от пожара, которые на то будут годны, а сверх их войлоком с замазкою черепицею, сделав внутри оных полы кирпичные или плитки.

«Желала бы адмиралтейская коллегия также вывести извне Адмиралтейства имеющую кузницу, но того по всегдашней в оной близ строения кораблей необходимой надобности сделать совершенно неудобно, к тому же когда весь верхний апортамент магазинов будет со сводами под железной крышею и тако же металла стропила, то оная вреда никакого сделать не может.

«На первое из сих строение, т.-е. магазины, денег 64.427 р. 66 к. надобно, а на второе, т.-е. мастерские, 49.134 р. 95 коп., на постройку упомянутых некоторых мастерских вновь на назначенном месте 19.186 р. 67 к., а на все сие строение 132.749 р. 27 к. надобно, о которых всеподданнейше просит, чтоб отпустить приказано было хотя помесячно, месяц в два или три, дабы все то еще в нынешнем лете, если возможность будет, окончить было можно»[74].

Из второго рапорта ясно, «что сие злосчастное для адмиралтейской коллегии приключение» было уже вовсе не так злосчастно, как хотела представить в своем первом рапорте, адмиралтейская коллегия за неделю успокоилась совершенно, составляла сметы иа перестройку, и надо думать, что многие уже мечтали о тех безгрешных доходах, которые неразрывно были связаны с ремонтами, перестройками и вообще со строительными работами, как вдруг будто удар грома поразил адмиралтейскую коллегию следующий высочайший указ от 28 мая того же года[75]:

«Признав удобным и с успехом в работах сходственным вывесть Адмиралтейство наше из столицы в Кронштадт, повелеваем адмиралтейской коллегии приступить к надлежащим о том распоряжениям и вследствие того:

1) начать с интендантской экспедиции, учредя строение мастерских и магазинов, для сего департамента потребных, а потом таким же образом поступить и с экспедициями артиллерийскою, коммисариатскою и прочими департаментами, стараяся переводить оные, как скоро для них строение поспеть может;

2) в Петербурге оставить только то, что необходимо нужно для галерного флота;

3) позволяем, по рассмотрению коллегии, построить в Ораниенбауме в местах способных и безопасных, некоторые магазины, принадлежащие до коммисариатской экспедиции, как-то: амбары для соления и хранения мяса, также печи и амбары для печения и хранения сухарей и тому подобное;

4) если занятый ныне дом под морской кадетский корпус по его положению найдется негоднее и нужнее для другого употребления, в таком случае, назнача удобное в Кронштадтском же острове место, построить для кадетского корпуса другой дом;

5) дабы прядильный двор немедленно в Кронштадт выведен быть мог, выбрать место и поспешить сочинением ему плана со сметою;

6) все сие распоряжение коллегии сделать, приглася главного командира Кронштадтского порта, и нам оные представить для утверждения и назначения сумм на таковой вывод адмиралтейства надобных;

7) а поелику строение, занимаемое ныне Адмиралтейством в столице нашей, Мы предполагаем за выводом и самой коллегии обратить на иное употребление, для того починки в оном произвесть только необходимо нужные на краткое время, и именно: покрыть железом, сделать необходимые полы в тех покоях, где разные канцелярские служителя находиться должны, над припасными магазинами сделать железные крышки и над сводами обыкновенный пол, оставить третий этаж без пола и заклав кирпичей окна; мастерские покрыть железною крышкою, над трубами везде сделать железные колпаки; вновь же прядильного двора и мачтового сарая не строить, ибо все то в Кронштадте сделано быть может. Сколько на сии починки потребно будет денег, коллегия долженствует представить Нам немедленно».

Екатерина II очень сильно перепугалась пожара, она вспоминала виденный ею пожар 1761 года, когда горели «переведенские слободки», до нее доходили рассказы еще живших очевидцев пожаров 1736 и 1737 годов, она рисовала себе картину возможности повторения пожара в Адмиралтействе с тою только разницею, что ветер будет дуть на дворец, который и может загореться; словом, Екатерина II рисовала себе разные ужасы, которые подкреплялись и жалобами приближенных лиц — у герцогини Кингстон, только что прибывшей в Петербург, сгорел стоявший в Адмиралтействе корабль с ее коллекциями... словом, Екатерина II хотела себя обеспечить от возможности повторения «злосчастного приключения». Но адмиралтейская коллегия думала совершенно иначе. Покидать Петербург, переезжать на постоянное местожительство в Кронштадт, который представлял из себя в то время невероятное захолустие, — всего этого коллегия вовсе не хотела допустить. А разве было что-либо невозможное для российского чиновничества? И началась волокита, царица требовала вывода некоторых частей Адмиралтейства чуть ли не на другой день после появления ее указа, а адмиралтейская коллегия собралась на первое заседание по вопросу о переводе Адмиралтейства в Кронштадт только 18 июня. Правда, в своем журнале коллегия описывает это заседание чем-то вроде «долгого» парламента, именно