Старый Новый Год - [13]
Себейкин. Вспомнила! Когда было-то!.. А точно, тогда осталось!.. Ох, дали тогда! Клав! Свадьба-то была!.. Полбочки капусты, хлеб и боле ничего!.. Но смеху зато – умереть!
Клава Себейкина. Чего это – капусты? И картошка была, и сало, и грибы, как сейчас помню…
Себейкин. Помирали тогда, помирали! Что значит молодые! Дядя Коля еще живой был, а он как затеется – помрешь!.. Они с тетей Дуней переоделися, дядя Коля-то! Она его гимнастерку, сапоги, а он – ейное платье и на каблуках! Усохнуть!..
Клава Полуорлова. Старый Новый год… тринадцатое… Это всегда был наш день. Мы и встретились с тобой тринадцатого…
Полуорлов. Счастливенькое число!
Клава Полуорлова. Поехали к Володе на дачу, наряжали елку прямо, в лесу… а оранжерея? Ты помнишь? Эта заброшенная оранжерея? Сухие цветы?.. Мы их трогали, они шуршали, лопались, и семена сыпались из коробочек? Нас все искали, а мы в этой оранжерее… Ты помнишь?..
Полуорлов. Угу. Чего-то сыпалось, да… Рюмочку бы коньячку!..
Клава Полуорлова. Ты не помнишь, ты с ума сошел!..
Полуорлов. Да помню я, помню!.. Если б не опоздали тогда на электричку – уехали бы, и все!
Клава Полуорлова. Господи, как я всегда любила этот праздник!.. А помнишь, как мы первый раз отметили старый Новый год? Прямо на полу, на газетах? А ты потом спал в ванной на надувном матрасе, водяную подушку изобретал, помнишь?..
Полуорлов. Ну, это не получилось…
Клава Полуорлова. Чуть не утонул тогда, перевернулся! (Смеется.)
Полуорлов. Поищи, неужели ничего не осталось?
Гоша(во сне). А ля фуршет, пур де труа, дан ля вестибюль!..
Вася. Не говори, водка осталась!
Клава Себейкина. Ты лучше скажи, в загс не в чем было пойти!.. (Васе.) У этого шинелишка, еще от армии, сапоги худые, а мне и вовсе по общежитию собирали: кто кофточку, кто туфли. Всю жизнь я без туфель ходила, всю жизнь босая! Сейчас сразу четыре пары собралось, а то вечно хлюпала! Бывало, в кино придем, а я туфли скину и варежки на ноги…
Себейкин. Насчет кина – точно, так и было!
Полуорлов. Ну перестань… Ну чего смешного?.. Черт!.. (Никак не устроится.) Парадокс! Бернард Шоу! Всю жизнь придумывал людям разные удобства, а сам сижу как курица на насесте!..
Клава Полуорлова(нежно). Как петушок! (Чмокает мужа.) Никогда не забуду: ты пришел к нам в первый раз – рассеянный, пальто без пуговиц; за обедом говорил, что у тарелок, у ложек форма неправильная. Мама плечами пожимала: он у тебя того, что ли, студент-то твой?.. А потом наелся и дремать стал, помнишь?
Полуорлов. Да перестань – дремать! Выдумали эту легенду со своей мамой!..
Клава Полуорлова. Выдумали! А кто потом научился просто есть с тарелок, а не изучать их форму, и просто мыться в ванне?
Полуорлов. Что ты хочешь от меня, а?..
Клава смеется.
Себейкин. Но ты скажи, мы сколько тогда по кинам-то ходили? Ни одной не пропускали! (Смеется.) Колбасы возьмем, черняшки полбулки, сидим ломаем!.. А то, бывало, на задний ряд куплю билет. (Изображает объятье.)
Клава Себейкина. У-у! Бесстыжий!..
Себейкин. А чего? Плохой я тебе парень был? Меня б еще кормить в ту пору!..
Клава Себейкина. Привет! Расскажи еще теперь!.. (Уходит.)
Себейкин(Васе). Видал, ушла! Эх, а ведь сама-то какая тоже заводная была! Что ты! Потом, правда, когда девчонка родилась, тут похуже у нас стало… Но потом опять ничего…
С приплясом вошел веселый Адамыч.
Адамыч. В восемнадцатой квартире что делается! Сын из армии пришел! Танки теперь, говорит, под водой ходят! Тсс!! Военная тайна! Извините, конечно!..
Себейкин(Адамычу). Чего ты? Погоди, старик! (Продолжает.) Сколько мы этих картин переглядели!.. Кино, оно все-таки лучше! Народ кругом дышит, а с этим (о телевизоре) сидишь один, как сыч, щелк-щелк! Покуда не заснешь!
Адамыч. Без народу и кино не поймешь!
Себейкин. Вот! Именно!
Адамыч. Человек – вещество общественное. (Спит на ходу.)
Вася. Ну что, Петь! Принести? Она холодненькая сейчас, в холодильнике-то… А?
Себейкин. Фу!.. Чего-то не могу я ее больше… А ты хочешь – возьми, о чем речь! Ну, чего задумался-то? Думай не думай, рубль не деньги. Иди бери!.. Оплочено!..
Вася. Да я не про то…
Себейкин. А чего?
Вася. Да вот думаю: кончил я ФЗУ, что бы мне в вечернюю пойти! Звали ведь! Пока неженатый был…
Себейкин. Э, схватился! Я вон вообще мог…
Вася. Сундуки мы с тобой!
Себейкин. Это есть… Ну, чего? Мне, что ль, пойти?..
Вася. Отдыхай. Схожу. (Выходит.)
Полуорлов(подсел к Гоше). Гоша, а Гоша?
Гоша(спросонок). Ты понял? Ты гений!
Полуорлов. Спасибо, Гоша.
Гоша. Ты это всех, сразу!.. Нет, чтоб ты понял. Сам понял, как я понял, что ты понял. Понял?
Полуорлов. Я понял.
Гоша. Вот! И на том стой!
Входит Клава Полуорлова.
Клава Полуорлова. Абсолютно ничего!.. Бутылка молока!..
Полуорлов. Ипсе диксит! Как говорили древние. Сам сказал! (Отходит от Гоши.) Да-а…
Себейкин. Да-а… Адамыч! Ты что же спишь, голубь? Лег бы пошел.
Адамыч. Не-не, я не это, я живой вполне.
Себейкин. Живой!.. Ну… рассказал бы тогда чего, про Килизияста там или еще чего…
Адамыч. Время обнимать, сказал Уклезияст, и время отклоняться от объятиев… В смысле – всему, значит, свое время…
Себейкин. Это кого ж обнимать-то?
Адамыч. А всех, всем…
Пьеса Михаила Рощина «Валентин и Валентина» (1970) не нуждается в представлении. Она была необыкновенно популярна, с нее, собственно говоря, и началась слава драматурга Рощина. В Советском Союзе, пожалуй, не было города, где имелся бы драмтеатр и не шла бы пьеса «Валентин и Валентина». Первыми ее поставили почти одновременно, в 1971 году, «Современник» (реж. В.Фокин) и МХАТ (реж. О.Ефремов), а уже вслед за ними – Г.Товстоногов, Р.Виктюк и другие. Также по пьесе был снят фильм (режиссер Г.Натансон, 1987).
Повесть о городских девочках-подростках, трудновоспитуемых и трудноуправляемых, рассказ о первой любви, притча о человеке, застрявшем в лифте, эссе о Чехове, путевые записки о Греции, размышления о театре и воспоминание о Юрии Казакове и Владимире Высоцком — все это вы встретите в новой книге известного советского драматурга и прозаика Михаила Рощина. Писатель предлагает читателю выделить полосу времени, для которого характерны острый угол зрения, неожиданный ракурс. Так, один из разделов книги назван «Подлинно фантастические рассказы».
Публикуемая в серии «ЖЗЛ» книга Михаила Рощина о Иване Алексеевиче Бунине необычна. Она замечательна тем, что писатель, не скрывая, любуется своим героем, наслаждается его творчеством, «заряжая» этими чувствами читателя. Автор не ставит перед собой задачу наиболее полно, день за днем описать жизнь Бунина, более всего его интересует богатая внутренняя жизнь героя, особенности его неповторимой личности и характера; тем не менее он ярко и убедительно рассказывает о том главном, что эту жизнь наполняло.Кроме «Князя» в настоящее издание включены рассказ Михаила Рощина «Бунин в Ялте» и сенсационные документы, связанные с жизнью Бунина за границей и с историей бунинского архива.
Книга известного советского прозаика и драматурга М. Рощина «На сером в яблоках коне» складывалась практически в течение двух десятилетий, включая в себя лучшие и наиболее значительные повести и рассказы о молодежи и для молодежи. Героев его произведений — школьников, девочек из ПТУ, молодых врачей, геологов, рабочих и интеллигенцию, горожан и деревенских людей — объединяет тема поиска себя, своего отношения к делу, к людям, к жизни, для всех для них важно не просто «кем быть?», но «каким быть?».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пьеса одного из лучших советских драматургов – М.Рощина; написана в 1977-1979 гг.