Старые друзья - [24]

Ну а Птичка? Доктор медицинских наук моя Птичка! Усвоили? Всем кругом нужна, даже Африке, по которой несколько месяцев разъезжала и из которой прилетает в Шереметьево. Приготовил я ей завтрак и обед, ворох новостей и человек пятьдесят бесплатной клиентуры — чтобы не скучала. Пусть лечит, ее домашним хозяйством я занимаюсь.

Вот и ночь прошла, пора пить чай и идти к подземному переходу.

IX. ПТИЧКА НА СВОБОДЕ, МИШКА-ПУШКИНИСТ И ОПЕРАЦИЯ «БЛУДНЫЙ МУЖ»

Птичку спасло чудо. Вообще-то ее должны были выдворить в Африку или арестовать, потому что в паспорте отсутствовал какой-то штамп, что делало Птичку нарушителем границы, то есть государственным преступником. Птичка не возражала слетать обратно в Африку за штампом, и пока бдительный лейтенант ломал голову, как с преступником поступить, Вася провел беседу с вышестоящим майором, который, проявив мудрость и великодушие, амнистировал Птичку и разрешил ей следовать домой.

Но не тут-то было! При таможенном досмотре обнаружилось, что Птичка не указала в декларации крупную сумму валюты, о которой — абсолютно нетипичный случай для советского человека — и думать забыла. Бдительный лейтенант склонялся к тому, что эту крайне подозрительную личность все-таки следует изолировать от нашего здорового общества, но майор, на которого Васино удостоверение произвело впечатление, снова пошел по свойственному периоду перестройки и гласности либеральному пути: разрешил контрабандистке обменять слабые доллары на полноценные советские рубли, и под звуки торжественного марша, который я мысленно проревел, мы подхватили Птичкин багаж и погрузились в персональную «Волгу».

Так нежданно-негаданно Вася возвратил свой старый долг, а Птичка осталась на свободе.

Всю дорогу и потом за завтраком Птичка рассказывала про Уганду, Кению, Судан и прочую Африку, где прослыла великим детским врачом, фактически колдуном, ибо исцелила от какой-то заразы старшего сына главы государства, который в знак вечной признательности подарил ей льва. Проявив исключительное хитроумие, Птичка с ведома главы переподарила льва нашему послу, за что тот по сей день ее проклинает, ибо царь зверей оказался неимоверно прожорливой скотиной, а в посольской смете статья о кормлении дареных львов отсутствует, и мясо посол покупает за свой счет. Конечно, легче всего было бы вывезти косматого обжору в саванну и дать ему хорошего пинка, но глава государства, как на грех, то и дело интересуется, как поживает его подарок, и посол находится на грани полного разорения и развода с разъяренной супругой. Рассказав еще массу интересного, Птичка наделила нас африканскими сувенирами и улеглась спать.

Вася уехал руководить внешней торговлей, а я потопал на телеграф. Старшая, человек суровый и склонный к ругани, мягко упрекнула за опоздание, мягко потому, что кадр я безотказный и отчасти бесценный, так как разносить телеграммы охотников мало — работа не престижная и скудно оплачиваемая. Лично я на престижность поплевываю, а добавка к пенсии мне необходима, чтобы через два месяца широко, почти что всенародно отметить день рождения Андрюшки, да и свой собственный. Пожалуй, телеграфных денег не хватит, за водкой полдня стоять, а коньяк дорогой, возьмусь со следующей недели разносить пенсии и переводы.

Телеграммы я обычно просматриваю, чтобы случайно не сделать веселую рожу, вручая адресату приглашение на похороны. Ого! Нашей местной знаменитости, писателю из высококлассной девятиэтажки, в которой не каждому желающему давали квартиру, сегодня шестьдесят, штук восемь телеграмм ему, в том числе одна длиннющая, за подписями литературного начальства: «Талантливый… широко известный… многоуважаемый» и так далее. Вот дают, собаки, не юбилей, а праздник советской литературы! Небось отплевывались и чертыхались, когда подписывали. Но книг у него действительно целый шкаф, все толстые, с добротными переплетами и до невозможности скучные, влезаешь в них, как в болото, лично я однажды пробовал осилить и на пятой странице дал такого храпака, что сам себя перепугал. Как говорил незабвенный Зощенко — «маловысокохудожественные произведения». Но — литературный генерал, черная «Волга», как за Васей, приезжает, книгу выпускает — критики от радости с ума сходят и поздравляют читателя с новым шедевром. Хотя нет, так было до гласности, теперь не сходят, а так, слегка поскуливают, недаром писатель выходит прогуливать таксу какой-то озабоченный — как бы не огрели по затылку критической дубиной, ведь некоторых литературных генералов уже разжаловали чуть ли не до ефрейторов. Придумал! Мысленно подарю ему на юбилей лопату, чтобы зарыл свой талант в землю! Ладно, черт с ним, мое дело — вручить телеграммы. Вручил, он расписался, изучил подписи начальства и остался доволен, погладил козлиную бородку, благосклонно поинтересовался моим здоровьем, выслушал мой ответ невнимательно, долго рылся в кошельке и торжественно, как средневековый царь со своего плеча шубу, преподнес мне двугривенный. Иной раз я принимаю, но в данном случае вежливо отказался: «Спасибо, я, знаете ли, человек состоятельный, лучше вы эти деньги перечислите в Фонд культуры».