Старые друзья - [80]
М о р о з о в. Это немыслимо! Хорошо, что забыли бумажку с режимом. Будем лежать один раз в день, а маме скажем, что все перепутали… Но вообще режим надо восстановить. Надо, чтоб все было организованно. (Пауза.) И вот странно, желтенький, тридцать лет здесь не был и еще бы, наверное, столько же лет прошло, так бы и дальше жил. А как увидел родные места, так сердце и ёкнуло. Здесь юность прошла — самое золотое время. Я сегодня проснулся рано-рано, стоял у окна и все детство вспомнил. И как мы в Москву уезжали, вспомнил — тоже тогда у окна всю ночь стоял. Провожали меня дружки Глеб Орешкин и Лиза Дементьева. Живы ли они?
Н и н а (строго). Надо было пораньше поинтересоваться!
Входят О р е ш к и н и П е т я.
О р е ш к и н. Здравствуйте…
М о р о з о в. Здравствуйте… Дело в том, что мы…
О р е ш к и н. Петр докладывал… Вы в самом деле из этих мест?
М о р о з о в. Карамышевский. Сейчас меня вряд ли уже кто помнит.
О р е ш к и н. И вы, надо полагать, всех забыли. И местность не припоминаете?
М о р о з о в. Деревню-то просто бы не узнал! И как узнаешь — все дома новые. (Пауза.) И рощу не сразу узнал. У меня такое ощущение, что она была много больше. В детстве все представляется огромным.
О р е ш к и н. Роща была больше. Война и людей губила, и дома, и леса.
М о р о з о в. Роща изменилась, а соловьи по-прежнему заливаются.
О р е ш к и н. Наши курские соловьи на всю Россию славятся.
П е т я. Это не соловьи, а черноголовки…
М о р о з о в. Что ж ты, братец, меня конфузишь. Я человек городской, но в соловьином пении разбираюсь.
П е т я. Соловьи свое отпели. Это черноголовки. Славки. Они с чужого голоса поют. Подражают.
Пауза.
М о р о з о в. А как к речке подошел — сразу все вспомнил…
О р е ш к и н. Речка, конечно, легче запоминается.
Молчание.
М о р о з о в. Были у меня здесь друзья — Лиза Дементьева и Глеб Орешкин. Вы про них не слышали?
О р е ш к и н (уклончиво). Про Лизу Дементьеву слышал.
М о р о з о в. Где она теперь?
Пауза.
О р е ш к и н. Вы, значит, у меня остановиться хотите?
М о р о з о в. Если не стесню…
О р е ш к и н. Дом просторный — роту расквартировать можно… (Пауза.) Вы, значит, в Москве проживаете?
М о р о з о в. В Москве.
Нина толкает отца.
Простите, мы не договорились о плате…
О р е ш к и н. Не в плате дело…
М о р о з о в (растерянно). А в чем же?
О р е ш к и н. Не пойму я, что вы за люди…
Н и н а (резко). Надо верить людям!
М о р о з о в. Нина!
Н и н а. Пошли! Нас из дома выпроваживают…
М о р о з о в (растерянно). Как-то неудобно получилось…
Н и н а (надевая рюкзак). Пошли, пошли на станцию. И поедем на Кавказ!
Нина и Морозов идут к выходу.
П е т я. Папаша!
О р е ш к и н. Петр! Помолчи!
П е т я. Это неправильно.
О р е ш к и н. А ежели человек не признает своего школьного товарища — это правильно?!
Морозов и Нина останавливаются у двери.
М о р о з о в. Глеб?! (Он подходит к Орешкину, они обнимаются.)
О р е ш к и н. Бессовестный ты человек…
М о р о з о в. Как ты изменился! Не узнал. Честное слово, не узнал. (Пауза.) И невозможно было узнать.
О р е ш к и н. А я тебя сразу узнал. По носу твоему курносому узнал. А присмотрелся — по шраму у левого виска узнал.
М о р о з о в. Твой братишка Митька память на всю жизнь оставил!
О р е ш к и н. Напутал — не Митька, а я.
М о р о з о в. Не хвастайся. Ты меня слева бил, это Митька!
О р е ш к и н. Честное слово, я. Все на свете забыл. Я тебя справа бил.
М о р о з о в. И вообще вы меня били неправильно.
О р е ш к и н. Правильно.
М о р о з о в. Вдвоем на одного — это правильно?
П е т я. Неправильно.
О р е ш к и н. Вдвоем-то это точно неправильно. Но вообще бить надо было. Мы снегирей ловим, а он, видите ли, их на волю выпускает. За это бить полагается. Ну конечно, надо было по одному. Но я бы тебе и один влепил по первое число.
М о р о з о в. Это еще бабушка надвое сказала. Можем побороться!
О р е ш к и н. Можем!
Н и н а (встает между ними). Папа! Тебе резкие движения запрещены.
М о р о з о в. Кем запрещены?! Тобой?!
Н и н а. Ну, не рекомендуются!
О р е ш к и н. Молодец дочка, поддерживает авторитет отца! Я бы тебя в минуту на обе лопатки положил. Ну что, ты так долго стоять собираешься?
М о р о з о в. Ты же меня из дома гонишь? Пошли, Нина!
О р е ш к и н (помогая ему снять рюкзак). Тебя надо гнать. Друга-товарища не признал. Во-вторых, в родные места тридцать лет не показывался… А помнишь, как мы тебя Анчуткой дразнили?
Н и н а (возмущенно). Почему Анчуткой?! Глупо!
О р е ш к и н. А по-моему, смешно.
М о р о з о в. Мухомор смешнее.
О р е ш к и н. Ну, уж на мухомора я никак не был похож… Петр! Ты бы барышне сад показал.
Нина и Петя уходят.
Закуривай!
М о р о з о в. Не курю.
О р е ш к и н. Мальчишками вместе начинали.
М о р о з о в. Поумнел — бросил!
О р е ш к и н. Одобряю. (Закуривает.) Тридцать лет — это сказать легко.
М о р о з о в. И годы-то пролетели незаметно. Рабфак, потом институт. В Мурманске семь лет учительствовал. Потом — в Москве. Наконец к вам собрался, тут война подоспела, будь она неладна.
О р е ш к и н. Но все же мог бы заехать. В перерывах. Тут тебе оправдания нет. (Пауза.) Ты что — вдовый?
М о р о з о в. Нет.
О р е ш к и н. В разводе? Не одобряю.