Старые друзья - [7]

Ты что заскучал?

Ш у р а. Спать хочется.

Т о н я. Не хитри.

Ш у р а. Я пошел.

Т о н я. Ну вот… Я хочу, чтоб всем было хорошо.

Ш у р а. Так и будет.

Т о н я. А так можно, чтоб всем было хорошо?!

Ш у р а. Можно.

Пауза.

Т о н я. Задумался. Значит, нельзя. Все ты врешь!

Ш у р а. Мне будет хорошо, когда тебе будет хорошо. Я пошел, Антон. Выспись как следует, чтобы на вечере ты была красивая.

Т о н я. Я — красивая?

Ш у р а. Ты самая красивая.

Т о н я. В классе или в школе?

Ш у р а. В мире.

Т о н я. Совсем изоврался.

Ш у р а. Спокойной ночи. Вернее, доброго утра.

Т о н я. До вечера.

Шура уходит. Пауза. Входит  Е л и з а в е т а  И в а н о в н а  с посудой.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Я думала, что ты спишь.

Т о н я. А я думала, что ты спишь. (Задумавшись.) Как хочется, чтоб всем было хорошо!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а (убирая посуду). Ты со мной или с собой?

Т о н я. Угу.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Опять «угу»?!

Т о н я. Больше не буду. (Пауза.) Мама! Володя хороший?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Хороший.

Т о н я. Очень хороший или просто хороший?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а (улыбаясь). Это я тебя должна спрашивать. Он твой друг.

Т о н я. А Шурка все-таки ходил на Аничков мост целовать лошадь. Мальчишка!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Девчонка ты!

Т о н я. Извертелась я за день. И дурачилась много. Даже скулы болят. (Пауза.) Мама, а можно любить двоих?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а (в дверях). Не слышу!

Т о н я. Это значит не любить никого.

Пауза.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Что ты спросила?

Т о н я. Я уже ответила.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Спать не пора?

Т о н я. Пожалуй, уже вставать пора. И все-таки очень грустный вечер. Все говорят о любви, о разлуке, о встречах. Как будто собираются в дальнюю дорогу. И больше всего о любви. Отчего это, мама?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. От времени.

Т о н я. Весна?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Возраст.

Т о н я. Это пройдет?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Весна пройдет.

Т о н я. И возраст?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. И возраст пройдет.

Т о н я. А любовь?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Если не настоящая — пройдет.

Т о н я. А если настоящая? (Пауза.) Мама!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Что, девочка?

Пауза.

Т о н я. Мамочка! Хорошо быть замужем?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Мне было хорошо.

Т о н я. А вот Багрицкий писал: «Женаты мы, любовь нас не волнует».

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. А зачем все время волновать? Сначала пусть потревожит. А потом пусть успокаивает, радует. (Пауза.) Ты у меня сегодня такая красивая.

Т о н я. Это от платья. «Не я красивый — форма», — как сказал Леша. В белом платье кто угодно будет красивым. Тебе жалко было его переделывать?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Чиж! Для тебя мне ничего не жалко. И мне не ходить уже в этом платье.

Т о н я. Потому и жалко, что не ходить. В позапрошлом году в лагере я пошла в лес и забралась на березу. И подумала о том, что я, наверное, последний раз в жизни забираюсь на березу. Барышня — неловко! И стало мне так грустно, так грустно. Я даже поплакала там, сидя на сучке.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Раньше барышни плакали под березами.

Т о н я. На березе лучше — никто не увидит. А вообще не надо плакать. Все это от весны и от возраста. И от березы. И все пройдет. Поцелуй меня, мамочка. Мне вдруг захотелось стать маленькой, чтобы ты меня приласкала.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Ты становишься взрослой, чиж.

Т о н я. И чтоб я лежала в своей кроватке с сеткой. И чтоб ты и папа стояли надо мной. А я как будто сплю, а сама просто зажмурилась. И слышу — вы про меня разговариваете, как будто я сплю. Очень я любила эту игру… (Пауза.) А все-таки приятно быть артисткой. Я буду артисткой, мамочка?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а (улыбаясь). Будешь.

Т о н я. Ты сейчас сказала мне, как маленькой: спи, будет тебе кукла. Трудное это дело. Только если у меня выйдет и я стану артисткой, я не буду играть драматические роли. Я буду смешные. Жизнь ведь трудная, мамочка?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Трудная.

Т о н я. Надо, чтоб люди радовались. (Пауза.) Папа у нас был веселый. Ты его очень любила?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Очень.

Т о н я. Настоящая не проходит.

Задумываются.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Что ты сказала?

Т о н я. Ты и сейчас его любишь!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Его все любили. Когда он погиб…

Пауза.

Т о н я. Мама! Мы об этом никогда не говорили. Прошло столько лет! Ты ведь была совсем молодой. Ты и сейчас у меня молодая и красивая. Неужели ты не встретила ни одного достойного человека? Ты считаешь, что правильно прожила жизнь?

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Не знаю. Может быть, и неправильно, но иначе я не могла. (Пауза.) Пойдем спать.

Т о н я. Угу.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Опять «угу»?!

Т о н я. Последний раз. Слушай, мама, последний раз в жизни — «угу». (Пауза.) Мама! А если человек говорит, что ему в жизни нужно только одно: чтоб мне было хорошо, — это и есть любовь?!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Это и есть любовь.