Старые друзья - [10]
Ш у р а. Кто ее знает… Не тем у тебя голова занята. Ты бы лучше за хлебом сходить догадалась. Сидишь тут и послевоенные планы строишь. А Елизавета Ивановна устает за день. Надо понимать — не маленькая!
С и м а. Она меня на улицу одну не отпускает. Я только домашнюю работу делаю.
Входит Д у с я.
Д у с я (в дверях). Сима! Давай, давай работать! (Шуре.) Дуся.
Ш у р а (протягивает левую руку). Шура.
Д у с я. Давно выписался?
Ш у р а. На прошлой неделе.
Д у с я. Тяжелый? Легкий?
Ш у р а. Средний.
Д у с я. Долго лежал?
Ш у р а. С января.
Д у с я. Попал бы к нам, быстрее бы вы́ходили. Тоню Федотову знаешь?
Ш у р а (улыбаясь). Знаю.
Д у с я. Может, ухаживаешь?
Ш у р а. Было дело.
Д у с я. Всерьез или для провождения времени?
Ш у р а. Сама видишь — человек серьезный.
Д у с я. Ну, парень, прямо скажу: плохо твое дело. За ней выздоравливающие увиваются, и такие, без изъяну, — и никакого толку. (Улыбаясь.) А ты, левша, ищи себе попроще и уговаривай. Сала хочешь?
Ш у р а. Спасибо, я недавно ел.
Д у с я. Режь и ешь! А мы пойдем картошку дожаривать. Живо!
Дуся и Сима уходят. Пауза. Стук в дверь. Входит С е н я Г о р и н.
С е н я. Шурка!
Ш у р а. Бледнолицый брат мой! (Обнимаются.)
С е н я. Как тебя угораздило?
Ш у р а. Первая война — сноровки мало! Обидно: обучали воевать полгода, а воевал я минуты три или четыре. В первом бою стукнуло. Здорово я разозлился. Попадись мне фашист, я бы его раненой рукой убил.
С е н я. Ничего. Писать научился, — значит, все в порядке. Что это — сало? Откуда?
Ш у р а. Какая-то Дуся угощает. Видимо, из Вологды, от Тони.
С е н я. А что Антон?
Ш у р а. Антон — молодец! Я с ней переписываюсь.
С е н я. И я изредка пишу. А что, Дуся эта угощает в порядке вежливости? Если она с серьезными намерениями, надо есть. Нельзя обижать хлебосолов.
Ш у р а. Не спеши. Сейчас придет Елизавета Ивановна. Жарится картошка. Будет мировой ужин. Потерпи немного.
С е н я. Это упражнение называется воспитанием воли.
Ш у р а. Тут будет девочка Сима. Она недавно осиротела. Ее приютила Елизавета Ивановна. Так ты ее не расспрашивай. Это вроде раны.
С е н я (стучит по столу). Ты считаешь, что у меня уже дистрофия мозга. Еще что нельзя делать? Объясняй сразу в популярной форме. «Да» и «нет» не говорить?
Ш у р а. Ладно, ладно… Расскажи лучше, что делаешь?
С е н я. Хвастаться нечем. Я — классический неудачник. Воевать не приняли — порок сердца. Я и выбрал работу, приличную неудачнику.
Ш у р а. Загадки не загадывай!
С е н я. Я — корректор. Это профессия неудачников. Они знают все, о них не знает никто.
Ш у р а. Переходишь на собственные афоризмы? Не нравится мне твое настроение.
С е н я. Мне тоже не нравится.
Ш у р а. Надо перестраиваться.
С е н я. Настроение вроде погоды: от тебя не зависит.
Ш у р а. Ерунда. Плохая погода — несчастье. Плохое настроение — это эгоизм. Но вот идут наши дамы с картошкой.
Входят Д у с я и С и м а.
Девушки, беда! Объявился еще один гость, и, как назло, отчаянный любитель картошки. Сеня! Кланяйся, да пониже.
С и м а. Картошки-то здесь порядочно. Да она стынет. А керосин кончился. Ничего, мы укроем ее подушкой.
С е н я. Воспитание воли продолжается.
Д у с я. Что он говорит?
С и м а. Хлопнула дверь! Никаких подушек не надо! Тетя Лиза идет!
Ш у р а. Сеня! Спрячемся на кухне (Симе.) А ты позови, когда сядут за стол.
Шура и Сеня уходят.
С и м а (взвизгивает). Вот будет весело! Тетя Лиза! Скорей, скорей! Картошка стынет! (Бежит к двери.)
В комнату входит фотокорреспондент А р к а д и й Л я с к о в с к и й. Сима с разбегу бросается к нему.
Л я с к о в с к и й. Осторожно, Сима!
С и м а (отпрянув). Откуда вы знаете, что меня зовут Сима?
Л я с к о в с к и й. Я все про тебя знаю. Ты — сирота. Тебя приютила учительница Елизавета Ивановна Федотова. (Дусе.) Фотокорреспондент Аркадий Лясковский. Мне надо снять вас в домашней обстановке. Срочное задание — идет в номер. Не будем терять драгоценного времени. Садитесь сюда. Темновато у вас. Сделайте более веселые лица. Улыбайтесь, улыбайтесь, надо, чтобы было естественно. Это уже слишком, надо, чтоб и грусть была. (Снимает.) Спасибо. Теперь проверим текстовку. С Симой все в порядке. А с вами что-то напутано. Понимаю, в прошлом учительница. Так и запишем: Елизавета Ивановна Федотова — до войны учительница, теперь…
Д у с я. Я не Елизавета Ивановна. Елизавета Ивановна ушла за хлебом.
Л я с к о в с к и й. Погубленный снимок. Надо понимать, девушка, я снимаю вас на пленку высокой чувствительности. Последняя кассета. Ловко у вас получается: девочку не усыновили, а сниматься рады. Культура!
Д у с я. Вы же сами…
Л я с к о в с к и й (роясь в записях). Постойте, постойте… Родная дочь — Антонина Федотова — медицинская сестра. Все в порядке! Оригинальный сюжет — родная дочь и приемная дочь, две сестры. Вы — родная дочь, Антонина Федотова?
Д у с я. Меня зовут Дуся. Дуся Рязанова.
Л я с к о в с к и й. Невозможно работать! Вместо матери лезет сниматься какая-то посторонняя Дуся. Бред! Ты сирота или не сирота? Отвечай, тебя спрашивают…
Входит Е л и з а в е т а И в а н о в н а.
Е л и з а в е т а И в а н о в н а. Сима, тебя опять обижают. Почему вы так разговариваете с девочкой? Что вам от нее нужно?