Стартует мужество - [18]

Наконец сдан последний экзамен, и нас допустили к полетам. Нашей эскадрилье выпала честь осваивать новые учебные самолеты Ут-2 конструкции Яковлева. Машины были еще не собраны, они пришли недавно с завода и стояли упакованные в огромных фанерных ящиках. Каждой летной группе предстояло собрать свой самолет.

Под руководством техника группы мы с увлечением работали на сборке. Кириллов был незаменим, когда требовалось поднять тяжелую деталь, а маленький Рогачев не знал себе равных по ловкости, проникая в самые недоступные места самолета. Полдня напряженного труда — и перед нами уже стоял небольшой двухместный моноплан с низкорасположенным крылом. Оставалось отрегулировать рули управления.

 — Вот самолет, можно сказать, и готов, — любуясь делом своих рук, сказал Кириллов.

 — Завтра выпущу в возд… — техник не закончил: земля дрогнула от сильного удара. Это на границе аэродрома упал самолет, подняв в воздух столб дыма и пламени.

Без команды мы бросились к месту катастрофы. Туда уже мчалась санитарная машина. А от дома, где жил командный состав, бежали женщины — жены летчиков.

В тяжелом молчании мы остановились перед объятыми огнем исковерканными обломками самолета. Из подъехавшей «санитарки» выскочил врач, но тут же в нерешительности замер, видя, что делать ему уже нечего, летчик погиб.

 — Все по своим местам! — решительно приказал подъехавший на мотоцикле Салуянов.

Понурив головы, мы направились к своему самолету, а сзади раздавались команды подоспевших пожарников. Все курсанты тяжело переживали случившееся. Работали молча, то и дело посматривая в сторону пожара. Сегодняшняя катастрофа напомнила каждому, что избранная нами профессия не только романтична, но и опасна.

Вечером, конечно, только и говорили об этом. Истинной причины гибели самолета мы не знали и, собравшись в курилке, строили догадки, наперебой высказывая свои предположения.

 — Опытный летчик разбился, — сказал один из курсантов, — а когда мы начнем летать, то ли еще будет.

 — Ты что хочешь этим сказать? — резко спросил Рогачев.

 — То, что сказал.

 — Не каркай, если причины не знаешь, с выводом не лезь, тоже прорицатель нашелся, — поддержал Рогачева Кириллов.

 — Бывает, что самолеты и без причины падают, — ответил скептик.

 — Тогда тебе здесь делать нечего, забирай монатки и отправляйся домой, — решительно высказался Кириллов.

Послышался треск мотоцикла.

 — Комиссар едет, — громко объявил Тимонов. Салуянов выключил мотор, подошел к собравшимся.

 — Курилка работает? — обратился он к курсантам. — Обсуждаете, конечно, происшествие?

Мы помалкивали, ожидая, что скажет опытный летчик.

 — Давайте присядем, — сказал Салуянов. — Я расскажу вам, почему сегодня разбился самолет.

Мы сели плотным кольцом, окружив комиссара.

 — Вам уже известно, что И-16 — очень строгая в управлении машина. Что произошло сегодня? — Салуянов кивнул в сторону аэродрома. — Летчик допустил ошибку. Потерял скорость на развороте и одновременно перетянул ручку управления. Самолет перешел на закритические углы атаки и свалился в штопор. Если бы высота была большая, летчик вывел бы его, но… Как видите, — продолжал он после небольшой паузы, — законы аэродинамики очень строги. И тот, кто их нарушит по незнанию или небрежности, всегда будет наказан. Чтобы хорошо летать, одной храбрости мало, надо отлично знать аэродинамику, материальную часть, и никогда ничем не пренебрегать в воздухе… Я не знаю случая, чтобы летчик неудачно закончил первый самостоятельный полет. А почему? Да потому, что к первому полету он тщательно готовится, да и в воздухе предельно внимателен. То, что произошло сегодня, — всем нам урок, горький и суровый. А носы вешать не нужно. Машины вы собрали, завтра их облетаем, дадим небольшую тренировку инструкторам и начнем с вами летать. Штопора тоже бояться не следует. В наши дни это вполне изученная фигура. Если хотите, я расскажу вам историю штопора, — выжидающе остановился комиссар.

 — Расскажите! — раздалось несколько голосов.

 — Так вот, — продолжал Салуянов. — До шестнадцатого года ни один из летчиков, попавших в штопор, живым на землю не возвращался. Но вскоре пилот Качинской школы Арцеулов — внук знаменитого художника Айвазовского — разработал теорию вывода машины из штопора.

Однажды, это было в сентябре, после окончания учебных полетов Арцеулов объявил летчикам о том, что сегодня преднамеренно введет самолет в штопор. На него смотрели, как на самоубийцу. Но Арцеулов уверенно сел в самолет, взлетел и набрал высоту: полторы тысячи метров. Тогда он убрал газ и начал терять скорость, удерживая машину в горизонтальном полете. На земле все замерли в ожидании страшной минуты. Когда самолет свалился на крыло и, вращаясь, пошел вниз, летчики сняли фуражки. Но Арцеулов, выполнив три витка штопора, остановил вращение, стал пикировать, набирая скорость, затем он снова набрал прежнюю высоту и выполнил уже пять витков… Так русским летчиком был разгадан и покорен штопор. Ныне это, как я уже говорил всем, обычная фигура высшего пилотажа.

Мы слушали Салуянова затаив дыхание. Гнетущее состояние, вызванное происшествием на аэродроме, рассеивалось, покидало нас.