Старший брат - [12]

Мама, мы в любом случае узнаем диагноз. Пожалуйста, сэкономь нам время и побереги свои нервы.

Высказавшись, я отвернулся. Нет, ну в самом деле, вроде взрослая женщина и приходится объяснять очевидные вещи! В полном молчании мы готовились к дороге, мама с крепко сжатыми губами укладывала в сумку уменьшенные покупки, я прятал в чемодан Змея. Неплохой голем получился. Примитивный, долго не протянет, после каждого использования его надо перебирать и чинить мелкие поломки, но все равно неплохой. Тяжеловатый, правда. Жалко, что сумки с чарами расширения пространства и облегчения веса стоят так дорого, была бы такая, в ней покупки таскали. Если дела будут идти хорошо, обязательно купим, хотя бы и простенькую.

Тяжелая, давящая тишина.

— Ну, хорошо, — внезапно не выдержала мать. — На меня наложено кровнородственное проклятье. Доволен?

— Чем оно грозит?

— Я теряю магическую силу и лет через десять стану сквибом.

Мне захотелось выругаться.

— Откуда оно взялось? Если «кровнородственное», значит, наложено близким родственником, так?

— Скорее всего, отец постарался, когда изгонял меня из рода, — фыркнула мать. — Он всегда был таким... Помешанным на родовой чести. В доме жрать нечего, а он отказывается искать работу! Неуместно ему! Когда я из Хогвартса домой не приехала, выжег с гобелена, а после свадьбы — совсем изгнал. Тогда же, небось, и подарочком осчастливил.

— Снять проклятье можно?

— Только замедлить, но ритуалы стоят бешеных денег. Это высшая магия, специалисты по ней наперечет и цену себе знают. Не говори остальным, — попросила она. — Изменить ничего нельзя, так пусть хотя бы не смотрят, как на больную.

Отец, пожалуй, новости только порадуется. Но маму я прекрасно понимал, поэтому обещание молчать дал с легким сердцем.

— Хорошо. Не буду.

Северус мальчишкой рос общительным, хотя и слегка мрачноватым. Худой, нескладный, некрасивый, он обожал улицу и считался своим среди шпанят нашего квартала, знакомых у него была масса. В отличие от меня, сверстники его интересовали. Мама даже наложила на него сложное заклинание, чтобы не проговорился и ненароком не нарушил Статус секретности.

Присматривал за ним в основном я, одного его отпускали только в сопровождении знакомых пацанов постарше. Ясное дело, домой он часто возвращался с синяками. Иногда приходилось идти, разбираться, но как правило со своими детскими проблемами он справлялся сам. Вляпаться во что-то серьезное ему возраст не позволял.

Азам магии — тем же рунам и зельеварению — его учил тоже я.

Всю колдовскую деятельность внутри семьи отец воспринимал как неизбежное зло. Она ему не нравилась, магии он не доверял, но ради любимых (это чувствовалось) жены и детей с их особенностями он мирился. Опять же, деньги есть деньги, прибыль от продажи находок он видел и, что называется, «щупал». Сам того не желая, волей-неволей Тобиас разбирался в некоторых аспектах жизни волшебников и разговаривать с ним насчет наложенного на маму проклятья можно было откровенно.

Переделанный под гараж сарайчик для дров стоял у нас на заднем дворе и с некоторых пор отец проводил там большую часть времени. Купленная им развалюха постоянно ломалась, по мелочи чинить ее приходилось через день, и все равно драндулет служил предметом острой зависти соседей. Новую машину семья не могла себе позволить. Лично меня сложившееся положение устраивало — пока отец занят делом, ползти в бар к дружкам он не порывается.

— Пап, дело есть.

— Какое, к хренам собачьим, дело? — выругался Тобиас снизу. — Ключ шестерку подай. А, зар-раза!

— Держи.

Я сидел и медитировал, пока он не закончил возиться с ходовой и выбрался наружу. Родовыми дарами Принцев, частично перепавших и нам с Севом, являются зелья и тонкая работа с энергетикой наподобие ментальных воздействий или общения с духами. Образно выражаясь, силы у нас мало, берем контролем. Поэтому потери при использовании беспалочковой магии у нас значительно меньше, чем у других волшебников. Колдовать без усилителя все равно тяжело, особенно в моем-то возрасте, но при острой нужде...

Отец дернулся, когда полупрозрачная сфера разошлась по гаражу и осела на стенах мерцающей пленкой.

— Не хочу, чтоб нас подслушали, — пояснил я.

— С чего бы это?

— Сев еще маленький, незачем ему знать о взрослых проблемах.

— Ты о чем?

— Помнишь, месяц назад мы ездили в Лондон? — Тобиас кивнул. — Тогда мы зашли в Мунго, по маминым делам, а попутно решили записаться к врачу на прием. Просто провериться на всякий случай. Проверились. Со мной все в порядке, с мамой нет.

Взгляд у отца стал острым, он подошел поближе и присел на ящик с инструментами, сделав знак продолжать.

— О чем они говорили, я не слышал, а мать поначалу не рассказывала. Пришлось немного поскандалить. В конце концов она раскололась, что дед, когда изгонял из рода, ее проклял вдогонку. Лет через десять она станет сквибом.

— Ну, это не так уж и страшно. Живут же люди без магии — как я и думал, новость Тобиаса не расстроила.

— Проблема в том, что мать солгала, — кажется, усмешка вышла кривой. — Я украл свиток с диагнозом, порылся в энциклопедии, связался с продавцами в Косом. Проклятья этого класса не останавливаются на том, что забирают у волшебника силу. Когда магии не остается, они начинают сосать здоровье. Жизнь.